Рафик вытянулся на пледе рядом со мной. Несмотря на жаркую погоду, он, как обычно, был одет во все черное, хотя теперь его одежда была скроена довольно просто. Хотя тот, кто привык к зною арабских пустынь, вряд ли станет возражать против легкого ветерка французского лета.

– Как ты стал Странником?

– Мне было десять лет, когда я тяжело заболел. Никто не мог меня исцелить – я уже находился при смерти. Но мой отец не был готов отпустить меня. Его род обладал особой связью с духами пустыни, поэтому отец увез меня ночью в пески, умоляя их спасти меня.

Я представила себе Рафика: маленький, больной, жалкий мальчик, дрожащий в руках отца в ночном холоде пустыни. Его голос теперь звучал так, словно доносился из того давно ушедшего времени.

– Джинны услышали его и снизошли до меня. Моя смерть уже была близка, и джинны поведали моему отцу, что могут спасти меня только дыханием джиннов и что это дыхание навсегда свяжет мою душу с этим миром. Мой отец согласился, и я стал Странником. С тех пор я навсегда привязан к земному бытию. Да, я повзрослел, но после того, как мне исполнилось двадцать пять, я перестал стареть.

– И твоя душа никак не может вернуться к Первоначальной?

Сама я выросла, твердо веря в то, что Первоначальная душа – средоточие энергии всех душ.

Рафик покачал головой:

– Бог создал людей из земли, джиннов – из огня, а ангелов – из света. Когда джинн умирает, его душа превращается в огонь и ветер пустынь. Думаю, с моей будет нечто подобное. Если я вообще когда-нибудь умру. Мы, Странники, очень живучие.

– Почему?

– Потому что мы объединяем в себе наследие по крайней мере двух видов существ. Это и делает нас бессмертными. Убить нас можно, но сами мы никогда не умрем.

– Ты уверен, что твоя душа не сможет вернуться?

Рафик улыбнулся мне.

– Нет, – ответил он. – Я не уверен. Но спросить не у кого.

– Ты злишься на своего отца за то, что он решил твою судьбу?

– В течение многих веков я часто испытывал к нему ненависть. Прежде всего тогда, когда терял тех, кого любил. Жену, детей. Я пережил их всех. Но в какой-то момент я понял, каким даром вознаградили меня джинны и какую ответственность я несу. Мир – совсем не простое место, и в нем достаточно людей, которые нуждаются в помощи.

– Например, Седрик, Ной и Арвин, – подсказала я.

– Именно.

– Мне тоже нужна твоя помощь.

– Ты все еще хочешь научиться блокировать свою магию?

– Не думаю, что у меня получится. Я не могу подчинить себе свою магию. Да это уже и не важно.

– Магия не подчинялась тебе, потому что ты отчаянно хотела отречься от нее. Тебе стоит бережнее к ней относиться. Она будет следовать твоей воле только в том случае, если ты ее примешь.

На кончиках пальцев я ощутила покалывание, и из них вырвались тонкие нити душевного сияния. Рафик взглянул на голубую дымку.

– Поверни ладони вверх. Дай ему увидеть небо.

Я последовала его совету, и сияние сгустилось.

– А теперь пусть летит, – тихо сказал Рафик, словно боялся помешать моей сосредоточенности.

Я нарисовала крылья в своем воображении, и сияние моей души превратилось в маленьких стрекоз, которые одна за другой поднимались с моих ладоней в летнее небо. Их становилось все больше и больше, и полупрозрачные крылышки переливались на солнце всеми цветами радуги.

– Сейчас попробуй сжать ладони. И все прекратится.

Ничего не получится, но я готова была сделать ему одолжение. Осторожно, стараясь не раздавить стрекоз, я сжала руки в кулаки. Я все еще ощущала покалывание, но сияние души вернулось в мое тело без всякого промедления. Когда я снова разжала руки, в ладонях было совершенно пусто.

Рафик торжествующе улыбнулся:

– Все очень просто, правда? Магия повинуется тебе.

– Но я же абсолютно ничего не сделала.

– Нет, сделала. Ты приняла ее существование и признала магию частью себя. Раньше ты силой хотела заставить ее повиноваться тебе, но магия так не работает.

– Вот так просто? Почему же бабушка мне не объяснила этого?

– Она объясняла, я уверен. Но разве ты ее слушала?

Может, не так внимательно, как стоило.

– Думаешь, нам удастся победить Лазаря и Селину и спасти Седрика? Я не знаю, что буду делать, если потеряю его.

Рафик осторожно притянул меня к своей груди. Он был удивительно теплым, и в этот момент я почувствовала себя защищенной.

– Если ты потеряешь его, то продолжишь начатое. Ты будешь сражаться за него.

Рафик повернул голову и направил взгляд на старый, немного кривоватый, обмазанный белой глиной дом. Буквально через минуту, миновав заднюю дверь, Седрик и Клэр подошли к нам.

Клэр, как обычно, жалась к Седрику, но меня это больше не беспокоило. Шагнув ко мне, он улыбнулся, и я села на покрывале. Седрик опустился рядом и коротко коснулся моей руки.

– Я побывал у твоей бабушки и кое-что тебе принес. – С этими словами он протянул мне Книгу Душ. – Я подумал, что тебе, может быть, ее не хватает.

Я взяла у него Книгу и прижала ее к груди.

– Большое спасибо. – Он подумал об этом… – Дома все в порядке? Ты рассказал бабушке, что сделала Селина?

– Рассказал. Они хотят собрать Круг и наконец выдвинуть обвинение.

– Но у нас все еще нет доказательств. Многие по-прежнему будут на стороне Селины.

Седрик медленно кивнул.

– Есть место, где доказательство можно найти.

Я нахмурилась:

– Ты имеешь в виду замок Лазаря? – Разумеется, мне были известны слухи о том, что там, в подземелье, Лазарь хранил осколки особенно ценных душ. До сих пор я в это не верила. Но если главный охотник и в самом деле шантажировал Селину, удерживая при себе душу Стеллы, эти слухи тоже обретали смысл. – Мы не будем искать этот замок, – отрезала я. – Это слишком опасно.

– Но это наш единственный шанс доказать вину Селины. Если мы найдем осколки души Стеллы, все остальные члены Круга поймут, что Селина лгала.

Клэр тоже уселась к нам на покрывало. Налив себе в кружку воды из кувшина, она взяла себе сыра и фруктов, которые Арвин нарезала для нас с Рафиком.

– Жизнь вообще опасная штука, – пренебрежительно заявила она. – Ты ведь собиралась уличить ее, разве нет? – Клэр сузила глаза до щелочек. – Или ты по-прежнему хочешь прятаться на острове, зная, что Селина сотворила с нами и многими другими?

– Я нигде не прячусь, – возразила я. Клэр хотела спровоцировать меня, но ей это не удастся. – Я так же, как и вы, хочу остановить Селину и Лазаря, но еще я хочу, чтобы после этого мы все остались живы.