место легко и без капризов. Тихий щелчок. Дверь открылась. Сашка сама, первая, шагнула вперед и нащупала выключатель.

Она стояла на пороге крохотной, почти игрушечной квартиры. Потолок, у двери очень высокий, кренился, делаясь все ниже, и у окна достигал Сашкиного роста. За окном был крохотный балкончик, увитый голыми виноградными лозами, а еще дальше лежала улица Сакко и Ванцетти, таинственно подсвеченная фонарями.

Направо вела простая белая дверь, за ней виднелась ванная, отделанная чистой розовой плиткой.

– Смотри. Здесь посуда, электрочайник… Смелее, все можно трогать, осваивайся.

Антикварный письменный стол, вернее, бюро – множество полок и ящиков. Ореховая столешница, когда-то закапанная чернилами, а потом очищенная почти полностью. Книжный шкаф. Гладильная доска с маленьким утюгом. Гардероб со множеством вешалок. Часы с боем; вот они скрипнули механизмом и негромко, деликатно пробили восемь.

Сашка, не раздеваясь, опустилась на край новенькой, в меру жесткой кровати с ортопедическим матрасом. Коженников втащил в комнату чемодан.

– Так что у тебя за проблема?

– Мне показалось.

– Не хочешь – не говори.

– Мне показалось, – повторила Сашка, – что я прочитала кусок из… – она запнулась. – Портн… Олег Борисович говорил, что в текстовом модуле можно «считать» фрагмент вероятного будущего…

– Дежавю, – Коженников улыбнулся. – И что ты прочитала?

– Про львов. У входа. Совершенно точно.

– Ну и что?

– Да ничего особенного. – Сашка облизнула губы. – Наверное… – и заговорила неожиданно для себя, быстро, взахлеб: – Вы можете управлять временем. Вы замыкаете его в кольца. Для вас ничего не может быть странного в том, что человек читает… и это с ним случается через час.

– Весь мир – текст. – Коженников пощелкал выключателем в ванной. – В нем женщины, мужчины – все слова…

– Это Шекспир, – сказала Сашка. – Весь мир – театр.

– Каждый судит со своей колокольни. Шекспир сформулировал так. Ты, возможно, скажешь по-другому.

– Я в самом деле могу читать свое будущее?

– Запросто. Когда ты покупаешь билет на поезд – ты не только читаешь свое будущее, ты его формируешь. На билете указано время отправления… Вагон… Место… Это значит, что в наиболее вероятном будущем ты явишься на вокзал, подойдешь к вагону, номер которого пропечатан в билете…

– Вам нравится надо мной смеяться?

Сашка сама удивилась, как беспомощно прозвучал ее голос. Коженников перестал улыбаться:

– Прости. Я не хотел тебя обидеть. Это слишком серьезная тема, чтобы говорить о ней без смеха.

Он положил ладонь на ручку двери, массивную, бронзовую.

– Спокойной ночи, Саша. Я пойду.

Дверь открылась в темноту коридора.

– Фарит…

– Да?

– Спасибо вам, – пробормотала Сашка через силу. – Вы помогли мне… когда я… ошиблась с братом.

– Не за что, – отозвался он суховато. – Что-нибудь еще?

Сашка съежилась от неловкости.

– Эта квартира… мне очень нравится.

– За это не надо благодарить – она принадлежит тебе по праву. До свидания.

И он ушел.

* * *

Утром, перед началом занятий, Сашка подошла к Денису Мясковскому. Молча взяв его за рукав, отвела в сторону, к окну.

– Чего тебе? – хмуро спросил Денис.

– У меня такое было, – сказала Сашка. – Я увязла… но потом справилась. Сама.

– Ну ты же не знаешь, что у меня! – Денис нервничал. – Зачем ты говоришь! Ты не знаешь!

– Знаю. – Сашка смотрела ему в глаза. – Знаю, Деня. У Кости тоже такое было. У всех. Делай, как я скажу: не вставай из-за стола, пока не выучишь.

– Тебе легко давать советы!

– Мне не легко, Денис, – Сашка улыбнулась. – Я знаю, что говорю.

Прозвенел звонок на пару к Портнову.

* * *

– «Что значит имя? Роза пахнет розой. Хоть розой назови ее, хоть нет», – иными словами, суть предмета не меняется от названия. Это житейское заблуждение вроде того, что Земля плоская. Называя предмет, давая ему имя, мы изменяем его. И одновременно мешаем изменяться. Имя – как рогатина, фиксирующая змею на дороге. – Портнов сделал движение, будто прижимая рогатиной воображаемую гадюку. – Между прочим, обратите внимание: противоречивость какого-либо утверждения почти наверняка означает, что оно верно… Войдите.

Прижимая ладони к животу, вошел Андрей Коротков, бледный, скрюченный, совершенно больной.

– Извините, – пробормотал он, глядя мимо Портнова. – Я отравился… Вот справка от врача. – Оторвав на мгновение от живота правую руку, он протянул Портнову сложенный вчетверо серый листочек.

Портнов развернул его, пробежал взглядом – по диагонали.

– Идите, вы свободны, – сказал отрывисто.

По аудитории пробежал ропот. Коротков вскинулся:

– Но…

– Идите. Поговорим, когда вы почувствуете себя лучше, – голос Портнова не предвещал ничего хорошего.

– Можно, я посижу? – нервно облизнув губы, попросил Коротков.

Портнов протянул ему справку:

– Тогда заберите это, будьте любезны.

Андрей взял из его руки бумажку и, все так же скрючившись, побрел к своему месту. Портнов помедлил несколько секунд, пока в аудитории не воцарилась мертвая тишина.

– Мне можно продолжать? Спасибо. Итак, есть и другое заблуждение – имя механически определяет свойства предмета. Вот ручка. – Он подбросил и поймал темно-синюю шариковую ручку с белым колпачком. – Если я назову ее… земляным червяком, она изменится?

Группа «А» второго курса настороженно молчала. Никто не хотел подставляться.

– Не изменится. – Портнов пренебрежительно бросил ручку на стол. – Потому что данный кусок пластмассы не имеет никакого отношения к процессам и явлениям, о которых мы с вами говорим, изучению которых посвящаем наше время… в перерывах между танцульками и решением желудочно-кишечных проблем. Кроме того, когда я говорю – «дать имя», я не имею в виду ни один из языков, которыми пользуются в быту ныне живущие люди. Я имею в виду Речь, которую вы начнете изучать на третьем курсе… Некоторые – раньше. Самохина, в котором часу у вас занятия с Николаем Валерьевичем?

– В шесть.

– Отлично. В шестнадцать тридцать я жду вас у себя в кабинете, в административном крыле. Группа, раскрыли учебник на странице четыре и пять… Павленко, я буду вам благодарен, если вы перестанете разговаривать с Мясковским во время занятий. На завтра будьте добры отработать дополнительно упражнения восемь-а и восемь-б из приложения к сборнику задач.

* * *

В шестнадцать тридцать две она сидела за столом, глядя на лист бумаги перед собой. Только что Портнов провел на нем прямую горизонтальную линию.

– Что это?

– Горизонт. Небо и земля. Верх и низ.

– Еще?

– Пространство и плоскость. Поле приложения. Экран.

– Экран, – повторил Портнов с ноткой удовлетворения в голосе. – Допустим… Вот бабочка. – Портнов быстро, несколькими линиями, нарисовал в верхней части листа большую бабочку. – Вот ее проекция. – Под горизонтальной линией он приблизительно, штрихами, изобразил тень с двумя крыльями. – Как можно выразить обратную связь?

– Никак. Обратной связи нет. Я отражаюсь в зеркале. Но зеркало не может отражаться во мне.

– В самом деле?