Мы куда-то идём, движемся. Она меня с кем-то знакомит. Я даже не пытаюсь запоминать имена. Вопросы становятся всё коварнее. Она словно подловить меня хочет. Выискать несоответствие. Эдакая коварная тётка-следователь, а я на допросе. Но мне на самом деле легко. Я обхожу стороной бестактности. Отвечаю на мелочи.

Позже к нам присоединяется Эдгар. Берёт меня под руку. В другой руке у него бокал с шампанским.

— Спасибо, Елена, что развлекла мою жену, пока мы с Ильёй немного побеседовали.

— Не за что, Эдгар. Развлекайтесь, участвуйте в аукционе. Думаю, там будут милые вещички, которые ты захочешь подарить своей молодой жене. Может, дело как раз в этом? — гипнотизирует она своим кошачьим взглядом. Они безмолвно говорят о чём-то своём. — Но уже всё не важно. Наверное, я должна сказать тебе спасибо. За то, что бросил меня тогда. За то, что Илья подобрал меня — сломленную и никому не нужную. Я счастлива, Эдгар. Будь же счастлив и ты.

Она неспешно растворяется в толпе. Эдгар провожает её взглядом.

— Чёрт, — ругается он сквозь зубы.

— Она вроде кажется адекватной, — осторожно говорю я.

Эдгар дёргает шеей. Почти незаметно. Но я вижу.

— Вот именно, что кажется. Имя ей — раздор. А я голову ломал, почему мы тогда поругались вдрызг.

Он вздыхает. Увлекает меня в эркер.

— Всё плохо? — спрашиваю, не надеясь, что Эдгар ответит.

— Не плохо и не хорошо. Никак. Он сказал, что поговорим позже. О насущном. Возможно, у него найдётся несколько минут для дел во время бала, который устраивает его жена.

— Почему ты ничего не узнал заранее? — рвутся из меня, как снаряды, вопросы. Мне бы помолчать, наверное. Но Эдгар не спешит указывать, где моё место. И это странно сближает нас. — Ты ведь мог. Навести справки.

— Мог и наводил. Но Илья — очень закрытый человек. Во-первых, почти не живёт на родине, во-вторых, о его таинственной жене уже складывают легенды. Он никогда не появлялся с ней на людях. Сегодня — впервые. Именно поэтому ещё такой ажиотаж вокруг этого бала. Кажется, все журналюги сюда слетелись. За жареным.

Он вздыхает. Отставляет бокал шампанского на подоконник. Я вижу, как ему хочется спрятать руки в карманы и страшусь того, что услышу.

— Я решил, что ничего не буду скрывать от тебя, Тая. Как ты сказала? Не рассыпаться на фрагменты? Если ты хочешь, я в двух словах расскажу о Елене.

— Ты правда бросил её? — мне легче задавать вопросы, чем узнать всё и сразу.

— Да. Как и некоторых других. Их было не так уж и много в моей жизни, — признания даются ему с трудом. Нелегко ворошить прошлое. Особенно, если оно похоже на змеиное гнездо. — Но с Леной… было немного по-другому. Она… впечатлительная и неуравновешенная. Склонная к эпатажным выходкам и неадекватным поступкам.

— Кого-то мне это напоминает, — бормочу я, невольно касаясь щеки, где некогда красовалась царапина от руки другой его любовницы — Мирославы.

— Слава — другое, — возражает он. — Там слишком много расчёта и мало сердца. Тётка твоя в карикатуре. Та же душа в молодом теле. Калькулятор вместо сердца. А Элен… наверное, больна. Слабые нервы. Я слишком поздно понял, хоть и мы пробыли вместе недолго. Я и понятия не имел, что она нравится Илье. Точнее, я сейчас думаю, она ему всегда нравилась. Он знал её до нашей встречи.

— Для таинственной незнакомки она слишком хорошо ориентируется. И в этом зале, и среди людей, — размышляю вслух. Именно это пока не стыкуется у меня в голове.

— Естественно, — кривит губы Эдгар. — Это её среда. Дочь богатых и влиятельных родителей. Сенсация лишь, что она жена Варшавина.

— Эдгар, почему ты прячешь от всех свою молодую жену? — появляется из ниоткуда та самая змееглазая чучундра из элитного магазина. Кажется, Ада. Она тоже под руку с лысеющим мужчиной глубоко за сорок. Пивное брюшко. Пухлые щёки. Сальный взгляд. Точно такой, как его прилизанные поперёк головы волосёнки. — Или ей, бедняжке, плохо стало? Поговаривают, что она беременна.

Она жадно ощупывает мою фигуру взглядом. Улыбаюсь ей, как Монна Лиза или Сфинкс. Пусть сломает голову. А лучше — мозги. А ещё лучше — язык на три километра. Интересно, кто это поговаривает? Песочные Часики, что объявляла нас мужем и женой?

— Спасибо, Ада, что беспокоишься о здоровье моей жены, — мужчины пожимают друг другу руки, обмениваются парой фраз.

А дальше — колесо. Лица. Разговоры. Улыбки. Драгоценности. Фальшь на каждом шагу. От вспышек фотоаппаратов болят глаза. Наверное, я тоже улыбаюсь, как Барби: приклеено и неестественно. Не чувствую я здесь тепла и уюта. Но мы и не затем пришли сюда, чтобы найти что-то настоящее.

В какой-то момент нас разделяет людское море: благотворительный бал не просто мероприятие, но и время для деловых разговоров. Мужчинам не нужно блистать. У них — другие задачи. Я бы спряталась, наверное, если бы не зацепилась взглядом за знакомое лицо. Я с трудом признала её. Ульяна Грановская. Что она делает здесь? Кажется, Эльза говорила, что она журналист. Но на балу она, судя по всему, просто жена, как и я.

— Тая? — берёт она меня за локоть и выводит из толчеи. — Ты тоже потеряла своего мужа? — улыбается тепло, и я вдруг понимаю: не всё здесь чужое. Её открытость и мягкость действуют успокаивающе. Уверенная, сильная женщина. — Ну-ка, держите шампанское, — подсовывает она мне бокал. — И вот так, отойдём к стеночке.

— И ваш муж здесь для деловой встречи? — кажется, я проболталась. Закусываю губу, чтобы сдержать досаду. Но Ульяна не встаёт в боевую стойку, не настораживает слух. Кивает плавно, продолжая улыбаться, пробегаясь взглядом по залу.

— Да, конечно. Им только дай повод, — кивает она в сторону, где собрались в кружок четверо мужчин. — Мой вон тот, высокий и темноволосый.

Он выделяется. Выгодно. В нём — скрытая властность. Резкие черты лица. Немного тяжеловатый подбородок. Не красавец, но взгляды останавливает.

— Владимир Лапин. Вряд ли вам говорит о чём-то его фамилия. Вы чистая, Тая, не запачканная этим великолепным бомондом, — в голосе её — сарказм. — Поэтому не слышали эту историю. Я думала, что не переживу, когда узнала, что его нет, — тихо, будто сама с собой разговаривает Ульяна. — Когда сказали, что он погиб, стало всё безразлично. Мир отторгнул меня. А я спряталась от мира. В монастыре. Три года. Готовилась стать монахиней. Володя нашёл меня. Забрал оттуда. И тогда я решилась. С его помощью. Стала помогать людям. Думаю, вам нашептала Эльза о моём даре. Не знаю, что это. Но оно есть во мне. Всегда было. Кто-то верит, кто-то — нет. Я уверена лишь в одном: то, что я делаю — правильно. Этого достаточно. И муж поддерживает меня во всём. Он… замечательный. Точно как и Эдгар для вас.

Она смотрит на меня. Её тёмные мятежные глаза проникают слишком глубоко.

— Я это увидела в вас, когда вы приезжали к Эльзе. Я увидела это в нём, когда он пришёл к матери. Быть счастливым легко. Нужно лишь вовремя оставить сомнения. Понимаете?