троюродной тетки, но тут здоровяк поспешил отвернуться и закурить папиросу.

Лиза наблюдала, что будет дальше. Вдали на западе послышался гул, и тут же заработали зенитки. Она инстинктивно пригнулась и в этот момент у горла мужчины блеснул нож. Червяков схватил его за галстук, резко потянул на себя, нож коснулся шеи, и она увидела, как воротничок мятой серой рубашки окрасился алым.

Ноги мужчины дернулись, он издал какой-то странный булькающий звук, похожий на клекот раненой птицы, но жилистый Червяков, несмотря на разность в комплекции, держал водителя с какой-то чудовищной силой.

Лизе стало нехорошо, но она продолжала смотреть. Это неприкрытое, наглое и откровенное насилие притягивало ее взгляд как магнит. Она стояла ближе его дружков, которые не видели ни ножа, ни крови и продолжали курить в сторонке, будто бы ничего не происходило. Лиза даже почувствовала себя невольной сообщницей этого… действа. Ведь это было преступление? Несомненно. Самое настоящее, — из тех, что показывают в кино про бандитов. И если роль потерпевшей стороны, милиционеров, защитников правопорядка, на чьей стороне всегда добро и справедливость была ей понятна и воспринималась как нечто само собой разумеющееся, то осознание того, что можно оказаться в шкуре той, противоположной силы ей и в голову не приходило.

Сейчас он убьет водителя, — пронеслась в ее голове остраненная мысль.

— Н…не н…надо… — простонал мужчина осипшим голосом. — Н…не убивай, у меня дети…

Лиза почувствовала, как по телу прокатилась волна дрожи.

— Мы в расчете? — услышала она тихий, странно спокойный голос Червякова — редко он говорил таким тоном и было в нем что-то по-настоящему пугающее.

— Д…да. Пожалуйста…

Со стороны водительской двери послышался всхлип. Лиза не выдержала и отвернулась. В этот момент дверца закрылась.

— Ну что, в расчете? — Бугор выпустил облачко дыма.

На лице Червякова играла все тяже улыбочка, будто бы ничего не произошло.

— Еще и должен остался.

Лицо Длинного вытянулось.

— Черва, у тебя это… кровь на руке вроде… — он бросил папиросу в грязь и через заднее окошко посмотрел внутрь салона.

— Да? Наверное, дверью порезался, — бросил Червяков.

Машина резко дернулась, заглохла, но тут же вновь завелась и с душераздирающим треском в коробке неуклюже вырулила на дорогу.

— Что это с ним? — Бугор покачал головой. — От страха, что немцы скоро придут, что ли?

— Ага… скорей бы… — Червяков пнул ногой сухую ветку. — Ну что встали, хватайте ее, пока легавые не запалили. Он обернулся к Лизе. — Не отставай, скоро твой выход!

Она сделала шаг. Ноги были ватными.

— Мой выход? Ты о чем?

— Мы же говорили. Забыла?

Лиза, конечно, помнила, она никогда ни о чем не забывала, поэтому и была отличницей, в отличие от этого… теперь она не знала, как его называть. Она надеялась, что он забыл.

— Да… то есть, нет, — тихо сказала она.

Парни, покряхтывая, увязли в грязи и чуть не выронили аппарат.

— Аккуратнее! — рявкнул на них Червяков. — Уроните, никаких ресторанов и рейхсмарок!

Бетонный забор, ограждающий рынок был наполовину скрыт высоким диким кустарником — голым, но чрезвычайно плотным. Сухие листья трепыхались внутри кустов как измотанные пленники.

Червяков уверенно сошел с тропинки, взял левее и, отодвинув ветви, махнул рукой:

— Сюда!

Бугор с Длинным, обливаясь потом, продрались сквозь сухостой.

— Ты что, тут был недавно? — бросил здоровяк.

Червяков ничего не ответил. Он дождался, пока Лиза тоже проскочит мимо него, осмотрелся и юркнул внутрь.

— Сюда, — снова указал он рукой.

Забор был длинным и неприступным. Лиза подумала, что перелезть через него, конечно, можно, но вот перекинуть аппарат даже вчетвером они не смогут.

Однако Червяков прошел еще метров пять, ухватился за торчащий из бетона ржавый стержень и потянул на себя. С забора посыпалась бетонная крошка. Вдали что-то ухнуло — довольно сильно. Подул холодный ветер. Лиза подумала, что вряд ли тщедушному Червякову удастся повалить забор, однако буквально через несколько секунд, часть бетонной плиты пошатнулась и в заборе образовалась выемка чуть больше метра высотой. Кусок бетона повис на двух арматуринах как на петлях.

— Ух ты! — вырвалось у нее.

— Как ты это нашел⁈ — Длинный едва не выронил машину из рук и Лизе даже пришлось прийти ему на помощь. — Я думал совсем про другой ход…

— Того уже давно нет, — сухо ответил Червяков. — Полезай!

Длинный задрал ногу, согнулся в три погибели и кое-как проник в образовавшееся отверстие.

За ним с еще большим трудом проследовал Бугор.

— Давай, помоги, — сказал Червяков.

Лиза взялась за край машины и почувствовала, что глаза вот-вот вылезут из орбит.

— Еще немного… — лицо одноклассника налилось кровью, щеки раздулись, и он стал похож на Карабаса-Барабаса, отчего Лиза чуть не засмеялась.

Они поставили машину на край дыры. С другой стороны ее приняли Бугор с Длинным.

— Все, готово!

Они быстро перемахнули на другую сторону и Червяков, ухватившись за скобу на своебразном люке, заткнул дыру, словно ее и не было. Лиза ощутила резкий запах навоза.

— Мы позади хлева со свиньями. Вход в него справа, там и спрячемся. Внутри есть окошки, через которые просматривается почти весь рынок.

— Я не полезу к свиньям, — вырвалось у Лизы.

— Полезешь, еще как, — Червяков посмотрел ей прямо в глаза, и она поняла, что полезет. И не только к свиньям, а куда угодно. Потому что другого варианта тон этого парня не предполагал.

— А если нас засекут? Может лучше к Трофиму?

— Трофим на фронте и уже погиб. Под Рязанью голову оторвало снарядом.

Бугор застыл с открытым ртом.

— Так неделю назад мы бухали…

— То было неделю назад.

— Как это так? — потрясенный здоровяк выпучил глаза. Его лицо налилось кровью, будто бы это сам Червяков убил его дружка. Трофим торговал на рынке самодельными ножами и был известен в преступном мире довольно хорошо, помогая быстро и без подстав сбывать краденое.

Червяков пожал плечами.

— Говорил же я ему… сиди не высовывайся… нет же, — сплюнул под ноги Бугор.

Длинный покачал головой.

— Во дела…

— Берем, пока кто-нибудь нас не засек.

Бугор с сомнением глянул на приземистый сарай, от которого воняло так, что слезы наворачивались на глаза, но потом, видимо, вспомнив о лаврах, с энтузиазмом подхватил машинку.

— Да и черт с ним!