Но он зря беспокоился.

Я возвращалась.

Возможно, без большого желания — но возвращалась.

Я позвонила ему в офис. Ответил мужской голос:

— Извините, но мистера Уебстера сейчас нет. Кто его спрашивает?

Мне пришлось подумать. Кто же его спрашивает?

— Его жена, — с трудом выговорила я.

— Клэр! — радостно воскликнул мужчина. — Как поживаешь? Это Джордж. Приятно тебя слышать.

Джордж был партнером Джеймса. И его другом. И, думаю, хоть он был выпивохой и дамским угодником, он был и мне другом.

Джордж был славным. Добрым. Мне он нравился. С его женой Айслинг было приятно посмеяться. Мы не раз вместе надирались.

— Привет, Джордж, — несколько смущенно отозвалась я.

После нашего разрыва с Джеймсом я с ним ни разу не разговаривала и теперь не знала, что сказать.

Сделать вид, что вообще ничего не было? Что все в полном ажуре?

Или идти напролом, превратить все в шутку, сострить по собственному поводу? Например, сказать:

— Привет, это Клэр. Но если тебе трудно запомнить, называй меня Дениз.

Я вдруг осознала, что первые пару недель после возвращения в Лондон буду часто попадать в такую ситуацию.

Господи, до чего же унизительно!

Но Джордж спас меня, сразу взяв быка за рога.

— Значит, ты к нему возвращаешься? — засмеялся он. — Слава богу! Теперь он, может, хоть один день нормально поработает.

— Вот как, — вежливо сказала я.

— Конечно! — энергично и жизнерадостно воскликнул Джордж, что заставило меня предположить, что он только что вернулся после долгого ленча, на котором не обошлось без выпивки. Ладно, что там придираться. Все-таки пятница. — Как мне тебе это описать, Клэр? Ну, скажем, ему было нелегко. Ты же знаешь, какой он. Не любит говорить о своих чувствах, как и все мы, и слишком гордый, даже во вред себе. Но даже слепой мог видеть, как он тебя любит. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, что без тебя он не может. Он был просто убит. Так что это милость господня, что ты возвращаешься! Иначе пришлось бы его увольнять. — Он громко расхохотался. Видно сразу, ленч удался.

Но о чем, черт побери, он говорит? Он случайно не смеется надо мной? Может быть, я уже стала всеобщим посмешищем?

Ладно, если честно, я признаю, что в других обстоятельствах я бы первой начала смеяться над брошенной женой, которая принимает назад нашкодившего мужа с такой поспешностью. Надо быть дурой, чтобы не понять, что люди будут посмеиваться и надо мной, так быстро простившей Джеймса.

Но поверить в то, что Джордж открыто надо мной насмехается, я не могла. Я хорошо знала, что Джеймс вовсе не убивался по поводу меня. И Джордж должен знать, что я это знаю. Конечно, они оба мужчины, но ведь обсуждают они иногда между собой что-то кроме футбола и машин!

Но Джордж всегда был славным. Я не могла взять в толк, почему он шутит над моей бедой. Почему он так жесток?

Мне было больно, но плакать я не собиралась. Я должна постоять за себя! Надо задушить эти поползновения в зародыше — иначе каждый будет считать, что может смеяться надо мной.

— В самом деле? — с сарказмом спросила я.

Я старалась этими словами дать ему понять, что, хотя Джеймс и поступил дурно, это не делает меня мишенью для насмешек.

Но Джордж никак не отреагировал. Во всяком случае, не обиделся. Потому что продолжил вполне доброжелательно:

— Я не слишком разбираюсь в таких делах, но рад, что вы помирились. Ты молодец, что простила его. Тебе, верно, пришлось нелегко. Но я думаю, что, когда ты увидела, в каком он состоянии — прямо живой труп, — ты поняла, насколько глубоко он переживает свою вину.

Он что, смеется? Я не могла решить. Казалось, он говорит вполне серьезно.

Но если Джордж надо мной не насмехается, то что, черт возьми, он имеет в виду? Какой «живой труп»?! Мы говорим об одном и том же Джеймсе или о каких-то разных людях? Я прекрасно помню напыщенного, самодовольного Джеймса, который приезжал ко мне в Дублин!

Но не успела я додумать эту мысль до конца, как Джорджа снова понесло. Три пинты за ленчем явно развязали ему язык.

— Вот что, Клэр, — сказал он очень серьезно, — я надеюсь, что ты разумная девочка и не простишь его сразу. Мне кажется, тебе стоит разорить его на пару хороших безделушек и отпуск на Гавайях.

«Он что, шутит? — с удивлением подумала я. — Мне повезло, что Джеймс вообще взял меня назад. По сути, это мне пришлось пообещать ему драгоценности и отпуск на море».

— Послушай… — начала я.

Но Джордж продолжал говорить:

— Он так тебя любит, что уже решил, что у него нет никакой надежды, можешь себе представить? Он думал, что ты больше не захочешь иметь с ним дела. И, по правде сказать, никто не стал бы тебя за это винить.

— Джордж! — перебила я. Мне надо было во всем разобраться. — О ком ты говоришь?

— О Джеймсе, — удивился он.

— Ты хочешь сказать, он жалел, что мы разошлись? — спросила я.

— «Жалел» слишком слабо сказано! — засмеялся Джордж. — Правильнее сказать — уничтожен.

— Но откуда ты знаешь? — слабым голосом спросила я. недоумевая, откуда Джордж мог получить такую информацию. Его кто-то явно обманул.

— Мне Джеймс сказал. — ответил он. — Мы много раз разговаривали. Разве у женщин есть монополия на откровенные, душевные разговоры?

— Нет, конечно, но… Ты уверен?

— Разумеется, уверен! — обиделся Джордж. — Он ужасно без тебя мучился. Ужасно! Он все время повторял: «Джордж, я так ее люблю! Как мне ее вернуть?» А я отвечал: «Джеймс, скажи ей правду. Скажи, что виноват». Он меня просто истерзал.

Я не могла вымолвить ни слова. Голова шла кругом. Все это так не походило на то, что случилось на самом деле.

Что же происходит?

— Клэр, — сказал Джордж сочувствующим тоном, — я знаю, как тебе было трудно. Но я уверен, что Джеймс тоже страдал. Ты же помнишь, как он не любит оказываться неправым. Да с ним такое и редко случается, верно? Для него признать, что он совершил чудовищную ошибку, и извиниться практически невозможно. Так что если уж на это решился… Но тебя, я думаю, стошнит, если ты еще раз услышишь «прости». Тебе наверняка надоело это слышать!

И он снова громко расхохотался.

Я уже была уверена, что Джордж не смеется надо мной. Он был вполне серьезен. Но я все еще не могла понять, почему его вариант событий так разительно отличается от того, что Джеймс наговорил мне.

Нет, меня не тошнило от слова «прости». Я была бы счастлива его услышать. Но мне так и не довелось…

— А знаешь, что самое странное, — продолжал Джордж. — Ведь Джеймс всегда считал, что это ты можешь завести роман, а не он.