были смесь селитры и серы с нефтепродуктами. Я мог бы, наверное, поэкспериментировать и создать что-нибудь подобное. Останавливали лень и опасение вылететь из этой эпохи за распространение недозволенных для нее знаний. Так что придется нам продавать меха болгарам в Константиане и на обратном пути грабить мадьяр или хазарам в Карше и нападать на крымских ромеев.

Еще я помнил, что славяне будут долго и счастливо торговать с восточными ромеями, но не знал точно, когда был заключен первый договор, для возобновления которого Вещий Олег «приколотит щит на врата Цареграда». Значит, оба эти события должны произойти в ближайшее время с интервалом в несколько лет. Поэтому я и предложил Хелги Стреле отправиться весной в Константиану. Пока они будут торговать с болгарами, я смотаюсь в Константинополь и попытаюсь наладить взаимовыгодные отношения с ромеями.

Весна была ранняя, лед сошел быстро. Большим караваном мы отправились на речных ладьях к острову Хортица. Оттуда суда сразу перегонят вверх по течению, где выше порогов будут дожидаться нашего возвращения.

Пока соратники занимались перевалкой груза и починкой галер, перезимовавших на острове, я почти сразу отправился на дубке в Константинополь. На борту была команда из самых рослых и крепких викингов и полян. Своим внешним видом они должны были внушить ромеям непоколебимое желание дружить с нами. Впрочем, варангов в столице империи уже много, особенно в дворцовой страже.

В Черном море нас подхватил свежий северо-восточный ветер и со скоростью узлов восемь-девять понес к проливу Босфор. Берег ромейский мы увидели через двое суток. Вышли немного южнее, пришлось подвернуть. Около полудня оказались у входа в пролив.

На этот раз к нам сразу подлетел узкий и юркий двадцатичетырехвесельный дромон. Второй, в два раза больше, поджидал наготове возле мыса, который турки назовут Румели, и еще два тридцатишестивесельных – возле мыса Анадолу, расположенного на азиатском берегу. Ромеи сделали правильные выводы из нашего прошлогоднего налета.

Я положил дубок в дрейф. Дромон остановился в полукабельтове, после чего от его борта отошла шлюпка с четырьмя гребцами, которая доставила к нам чиновника, юного, лет пятнадцати, и закутанного в темно-синий шерстяной плащ так плотно, будто температура воздуха была ниже нуля, а не градусов под двадцать тепла. Видимо, потеря этого сопляка будет не критичной для экипажа дромона и ромейского бюрократического аппарата. С удивлением и сомнением, будто увидел впервые, он поглядел на штормтрап и, несмотря на мое дружелюбное приглашение, не рискнул подняться на борт дубка.

- Кто такие и с какой целью прибыли? – строго, насколько позволял высокий юношеский голос, задал он вопрос.

- Посольство от русского автократора Ингвара к ромейскому автократору Михаилу, - коротко ответил я.

- С какой целью? – повторил он.

- А ты не знаешь, с какой целью прибывают посольства?! – ехидно поинтересовался я.

Юноша стушевался, пролепетал:

- Знаю, конечно…

- Остальное не твоего ума дело, - резко бросил я. – Доложи своему командиру, что на переговоры прибыли варанги, которые в прошлом году напали на вас и хорошо поживились. Пусть предупредят логофета дрома (чиновник, управляющий почтовым ведомством (дромом), в обязанности которого входила и внешняя политика) и встретят нас, как положено. Если не договоримся, то приплывем всем нашим огромным флотом еще раз и разграбим Константинополь!

Про захват столицы империи я, конечно, загнул. Исключительно для ускорения процесса. Ничто так не стимулирует чиновников, как возможность погибнуть или быть ограбленным, причем второе действует эффективнее.

Юноша мигом вернулся на дромон, который сразу отправился к другому, самому большому, дрейфовавшему у европейского берега. Судя по тому, как долго там осмысляли информацию, командир был не в теме. Видимо, раньше никогда не занимался патрулированием, поэтому понятия не имел, как надо поступать в случае прибытия иностранной делегации, и никак не мог принять решение. Затем к береговому посту на вершине мыса – деревянной вышке высотой метров десять на каменной основе высотой еще метра четыре, которая заодно служила жилым помещением – отправился гонец на шестивесельной лодке, где пересел на коня и поскакал в Константинополь.

Прикинув, сколько времени уйдет на дорогу туда и обратно и принятие решения тормозными бюрократами, я понял, что до темноты не успеют, приказал отдать якорь, точнее, каменюку с отверстием по центру, в которое был вставлен дубовый шток. «Якорь-цепь» из китовой шкуры была длиной метров пятьдесят, а глубина в том месте около двадцати метров, так что должен держать. Если поползет, то течение снесет дубок в пролив – к месту назначения.

Я достал рыбацкую закидушку и занялся ловом бычков. В северной части Черного моря, особенно возле устий рек, чаще попадаются светлые, не знаю их научное название, а здесь преобладали зеленоватые, более крупные, и – куда же без них?! – «кочегары», черные и здоровенные, с полкило. Клевали жадно, заглатывая крючок с наживкой и еще сантиметров пять «лески». Примерно за час я натаскал на весь экипаж и отдал коку, чтобы поджарил на захваченном в прошлом году оливковом масле. Пока что жареные на сковороде мясо и рыба – привилегия богатых гурманов. Остальные едят эти продукты засоленными, закопченными, запеченными на углях (костре) или, чаще всего, сваренными.

Во время совместного поедания жареных бычков, которые шли на ура, я увидел суету возле берегового поста. Туда прискакали сразу десятка два всадников. Трое спустились к берегу, добрались на лодке до двадцатичетырехвесельного дромона, который сразу рванул в нашу сторону. Судя по стремительной реакции, нашему визиту несказанно рады. Иначе бы тянули с ответом пару дней.

- Приготовиться к подъему якоря! – приказал я, удивившись такой стремительной реакции

На этот раз дромон приблизился к нам почти вплотную, умело, быстро убрав весла с правого, ближнего борта. Корма галеры замерла напротив кормы дубка. Имперский чиновник, пухлый и бородатый, наряженный поверх красного шелкового хитона в синий шелковый дивитисий (бесполая, узкая и длинная туника, надеваемая с головы), украшенный жемчугом и подпоясанный узким ремнем из красной кожи, и ярко-зеленом шерстяном плаще, поприветствовал меня на греческом языке, сняв шляпу с узкими, загнутыми почему-то вниз полями, и продемонстрировав лысую голову, сохранившую по краям рыжеватые волосы, из-за чего напомнила мне подсолнух.

- Мой повелитель… - дальше минут пять шло перечисление титулов Михаила Третьего, - …рад приветствовать на своей земле посольство кагана варангов!

- Посольство автократора русов Ингвара, - поправил я.

- Посольство автократора русов Ингвара, - покорно повторил чиновник.

Значит, очень зауважали нас, начиная с прошлого года.

- Мой