бодрствующим ночью было так же легко, как днем. Но если по правде, все было гораздо глубже. Она знала, что он ради нее сделает что угодно, никогда не бросит трубку и выслушает, если ей будет необходимо выговориться, независимо от того, разбудила она его или нет. Все это Андреа неизменно принимала как должное, по крайней мере до настоящего времени.

Уже шестой раз за сутки ее звонок был перенаправлен на голосовую почту, и журналистка решила дать отбой, чтобы не оставлять еще одно бессвязное сообщение. Она попробует дозвониться ему позже, по пути на работу. До конца дня Элайджа ждал от нее ответа касательно новой должности, и она дошла до того, что даже перестала об этом думать, надеясь, что в нужный момент ответ каким-то волшебным образом придет сам по себе.

Джеффри, по обыкновению, встал в 6 утра, и Андреа осознанно сделала над собой усилие, дабы не затрагивать за завтраком набившую оскомину тему. Он, как и она, жутко устал обсуждать этот вопрос, а сказать что-то такое, что действительно бы ей помогло, ему было нечего. Перед тем как отправиться в душ, он пожелал ей удачи, давая понять, что он ничего не забыл, и поднялся на второй этаж.

Журналистка вышла из дому в шесть часов двадцать минут утра, с некоторым запасом, потому как впереди ее ждал еще один изматывающий день эфира под знаком таймера, отсчитывающего последние часы жизни очередной жертвы. Приехав в редакцию, она сразу поняла, почему Волк ей не отвечал. Ее электронный почтовый ящик был до отказа забит сообщениями от людей, требовавших, в той или иной форме, финансового вознаграждения за редкие снимки Волка с Эшли Локлен. Сомнительный перечень точек их местонахождения, разбросанных чуть ли не по всей стране, напомнил ей историю о сбежавшем снежном барсе, которую она рассказывала зрителям несколько лет назад: фотографии были сделаны на двух разных автозаправках, в аэропорту Глазго, где они разъезжали на электрокаре, а последнюю, на которой едва можно было что-то разглядеть, прислали буквально несколько минут назад из Дубая.

Не зная, что со всем этим делать, Андреа послала Бакстер смс, желая убедиться, что с Биллом все в порядке, и спустилась вниз в гримерную, чтобы гарантированно не встретиться с Элайджей, когда он явится на работу. Она не нуждалась в напоминаниях о том, что ей нужно принять крайне важное решение, и требованиях побыстрее дать ответ.

На принятие решения у нее еще оставалось десять часов.

По-прежнему сидя на кухне, Бакстер услышала, как заворочался Эдмундс, и тут же спрятала «Глок-22», который перед этим позаимствовала из коробки с доказательствами. У нее не было желания подвергать опасности что себя, что семью Локлан, зато возможностей воспользоваться уликами, добытыми в рамках проводимых ею расследований, — хоть отбавляй. Ей понадобилось каких-то пятнадцать минут, чтобы покопаться в ящичках стола и коробках с доказательствами, чтобы найти горсть патронов «Смит и Вессон» калибра 10,16 мм и зарядить ими магазин.

Эдмундс, протирая на ходу глаза, нетвердой походкой переступил порог кухни, увидел дожидавшийся его в раковине бардак и что-то недовольно пробурчал себе под нос. Семейство Локлен, по всей вероятности, никогда не думало о том, чтобы помыть за собой посуду, и благополучно прожило еще одну ночь, так и не научившись этого делать.

— Доброе утро, — зевнул он и пошел ставить чайник.

— Спасибо, что приютил нас, — сказала Бакстер.

Эдмундс еще до конца не проснулся, поэтому не мог определить, искренне она говорит или нет.

— Как и предсказывал Волк, киллер действительно пришел за девочкой, — сообщила Эмили.

Эдмундс решил отложить кофе на потом и сел за стол.

— Ушел, — добавила она, когда он посмотрел на нее с надеждой во взгляде, — парнишке, охранявшему дом, здорово досталось по голове, но с ним все будет в порядке.

Бакстер несколько мгновений помолчала, готовясь выдвинуть заранее отрепетированный аргумент.

— Послушай, я не обвиняю тебя за вчерашнее. Ты вполне мог допустить, что за этим действительно стоит Волк. Учитывая собранные тобой сведения, если бы этого не сделал, то вообще не имел бы права называть себя полицейским.

— Ребята из технического отдела говорят, что за день до обнаружения Тряпичной куклы он искал в «Гугле» Мадлен Эйерс, — начал Эдмундс, но Бакстер не дала ему договорить.

— Ты не знаешь его, как я. У Волка есть свой кодекс чести. Он самый высоконравственный человек из всех, кого я когда-либо встречала, хотя это порой приводит его к незаконным действиям и страшным последствиям.

— Разве в этом не кроется противоречие? — как можно спокойнее спросил Эдмундс.

— Каждый из нас знает, что закон и правда не всегда идут рука об руку, как нам того хотелось бы. Волк никогда с тобой бы так не поступил, если бы…

Эмили осеклась на полуслове, увидев, что Эдмундс вскочил на ноги, вытащил из портфеля папку и швырнул на стол.

— Что это? — осторожно спросила она, не выказывая намерения брать ее в руки.

— Вчера я съездил на побережье, в больницу Святой Анны.

Бакстер помрачнела. Было вполне очевидно, что он, по ее мнению, переступил черту.

— Почему ты решил, что имеешь право…

— Я кое-что обнаружил! — заорал Эдмундс, чтобы ее перекричать. — Это палата Волка.

Бакстер пришла в ярость, схватила с кухонного стола папку и открыла ее. На первой фотографии была лишь свежевыбеленная комната с отодвинутой от стен мебелью. Она нетерпеливо подняла на Эдмундса глаза.

— Смотрите дальше, — предложил он.

На втором снимке на задней стене виднелась какая-то грязная метка.

— Очень любопытно, — прокомментировала Эмили, сунула карточку обратно в папку и посмотрела на третью, последнюю фотографию. Вглядывалась в нее целую минуту, потом лицо ее как-то скукожилось и она отвела в сторону полные слез глаза.

Лежавший на коленях снимок запечатлел высеченные на грубой поверхности имена людей, в гибели которых был повинен Волк. Черные, выжженные буквы, будто закопченные тени, навсегда въелись в нерушимую стену старого здания.

— Мне жаль, — тихо сказал Эдмундс.

Бакстер покачала головой и швырнула папку обратно на стол.

— Ты ошибаешься. В тот момент он был болен! Он не мог… Он…

Эмили понимала, что врет самой себе. У нее было ощущение, что все знания, приобретенные ею в жизни, на деле оказались ложью. Как ни крути, но если она оказалась столь наивной, что верила Волку, то какими другими иллюзиями была наполнена ее жизнь? Мужчина, которого она старалась быть достойной, с которым хотела быть рядом, без конца прикидывался и был тем самым чудовищем, о котором