ни для них, ни для вас, ни даже для себя. Или вы думаете, что я забыл о том, что где-то там есть и другие курганы, в которых теперь уже мои пращуры лежат, причем вместе со своими мечами? Само собой, за такой клинок можно много на что пойти, только у меня даже мысли подобной не возникало, потому как знаю, что живым оттуда не вернусь.

— Змей иногда покидает Навь, — бесстрастно сообщила мне Морана. — И я чую, когда его тут нет. Да, там хватает и других напастей, спора нет. И ты на самом деле не доберешься до места последнего упокоения дружинников Вещего князя, так как почти наверняка сгинешь по дороге. Но вот последнее пристанище Ладимиры — с ним все куда проще, оно совсем рядом с нами. Вон там.

Морана встала и, вытянув руку, показала мне на серое марево. Что уж я там должен был увидеть — поди знай.

— Шагов пятьдесят от берега, не больше, до ее кургана, — продолжила богиня, снова садясь на пень. — На нем ивушка растет.

— Очень трогательно, — покивал я. — Ивушка, все такое. Но давайте уже о чем-то другом поговорим, пожалуйста. Например, еще меня за дружбу с Хранителем кладов поругайте. А еще лучше — давайте вернемся к вопросу о вашем доме. Внутри-то все восстановилось? Комната с сундуком как, доступна уже для посещения?

Ну а что? Она меня только раз до своей волшебной книги допустила, да и то я тогда оттуда знаний почерпнул всего ничего. А хотелось бы побольше.

— Желаешь еще моих знаний заполучить? — усмехнулась богиня. — Вижу, вижу. Ан нет, не сегодня. И знаешь отчего?

— Догадываюсь.

— Верно. Просто не хочу. — Как видно, женское ехидство не знает временных рамок, поскольку сейчас и голос богини, и ее интонации невероятно напоминали мне некоторых моих знакомых, в разных ситуациях произносивших ровно ту же самую фразу. — Не ты один такой упрямый, ведьмак.

— Не упрямый, а рациональный, — буркнул я и чуть потише добавил: — А вы вредная. Тьфу.

— Еще раз тебе советую: подумай над тем, что тебе предложили наследницы Ладимиры, — топнула ногой Морана. — И про остальное не забывай. Помни, кто есть я и кто есть ты!

Я-то помню, даже не сомневайся. Ты вот ко мне два дня пробиться в сон не могла? Ну, до того, как я на экоферму отправился? И очень хорошо. Мало того — я не поленюсь, заморочусь, такое зелье найду, которое еще мощнее блок у меня в голове против всяких разных гостей из прошлого поставит. Вот и кукуй тут одна, смотри на туманы, пытайся в них ивушку разглядеть!

Потому что жадничать не надо. Раз запрягаешь, хоть корми, как говорила одна моя знакомая по банковской сфере. Я ей души одну за другой подгоняю, а она мне кукиш вместо древних знаний под нос сует. Это очень неравноценный обмен. Так дела не делаются.

— Думай, — пригрозила мне пальцем богиня, а после я провалился в привычное уже марево, то, которое похоже то ли на липкий кисель, то ли на жаркую перину.

— Вставай! — гаркнул мне в ухо звонкий девичий голос. — Соня-соня-соня! Смотри, всю жизнь свою так продрыхнешь!

— Не дождетесь, — проворчал я, но глаза открыл и увидел перед собой улыбающееся лицо Добронеги, той шустрой девчонки, что учуяла моих призрачных спутников.

— Умывайся и за стол, завтракать будешь, — велела мне она. — Я тебе щавелевых щей принесла. Они как раз настоялись, вкусные!

— Ох, — я икнул, — какой завтрак, какие щи? Мне давешнего гуся переварить бы! Куда я его вчера столько съел?

— Как раз самое оно, — со знанием дела сказал Добронега. — Давай-давай, не спорь. Это наш дом, ты в нем гость, так что слушайся.

— Не твой это дом, а Вереи, — огляделся я .— Кстати — она где?

— По делам ушла, — бойко ответила девушка, подходя к столу, на котором стоял чугунок, прикрытый крышкой, и миска с белоснежными куриными яйцами. — А Ильмера сегодня в магазине работает, ее очередь.

— Она же немая. Как?

— Ну так не безрукая же? — резонно ответила Добронега, одной рукой берясь за нож, другой — за круглый полукаравай серого хлеба. — Деньги принять может, товар отдать тоже, а большего от нее и не требуется. Ну, а мне велели тебя обихаживать — кормить, поить и развлекать до той поры, пока у Яромилы время не появится. Она с тобой напоследок еще разок поговорить желает.

Неприятное какое слово «напоследок». Понятно, что убивать гостя никто не станет, но, похоже, видеть в своем доме ведьмака ворожеи больше не желают.

А щи-то оказались отменные, большая у Добронеги мамка мастерица по этой части. Я был уверен, что в меня и трех ложек не влезет, а в результате чуть ли не полчугунка в одиночку выхлебал. Если бы еще не любознательная юная ворожея, которая меня разными вопросами безостановочно тюкала, все было бы совсем замечательно.

— Саш, а мертвые у тебя чего-то просят?

— Саш, а мертвые тебе навредить не пытались?

— Саш, а мертвые чего-то боятся?

— Саш, а у тебя девушка есть?

С какого-то момента я на вопросы стал отвечать механически, используя только «да» или «нет», поскольку заподозрил, что ответы Добронеге не так уж и нужны, но вот последний меня выбил из седла, причем настолько, что я даже закашлялся.

— Так есть или нет? — Девушка встала с табурета и несколько раз крепко ударила своим кулачком мне по спине.

— С какой целью интересуешься? — просипел я.

— Так понравился, — без тени смущения сообщила мне юная ворожея. — Что в годах разница — не страшно, женщины стареют быстрее мужиков, со временем сровняемся. Главное, что ты с той стороной ладишь, сама видела. С такой силой и сам не пропадешь, и те, кто рядом, голодными спать не лягут. А то, может, меня чему подучишь? Вместе мы куда больше разного сможем. Не захочешь — не беда, все равно вдвоем в этом мире быть лучше, чем одному.

— А как же мамка? — Я вытер слезы, которые от кашля выступили на глазах. — Остальная родня? Заругают же.

— Не по нраву я Яромиле, знаю точно, — очень по-взрослому насупилась Добронега. — Не нравится ей,