– Ты и не совершал! Ты был неповинен в этом!

– О да! – покровительственным тоном заметил он. – Мне И следовало быть невиновным!

– Ты вздумал собирать войско, чтобы оборонить свои владения в Уэльсе, – продолжила Дуглесс, – но не испросил на это разрешения у королевы, и кто-то донес ей, будто ты намереваешься отобрать у нее престол!

Садясь на кровати и спуская ноги на пол, Николас поглядел на нее расширенными от удивления глазами.

– Молю тебя, – сказал он, – поведай же мне, кто это налгал королеве насчет земель, которыми я не владею, и насчет войска, которого у меня нет?!

Дуглесс так злила его реакция на ее слова, что она готова была уйти! И какого черта она пытается спасти его?! Да пусть эти исторические сочинения утверждают, что он – прожигатель жизни! Он и есть прожигатель жизни!

– Земли эти и войско тоже стали твоими, потому что Кит к тому времени скончался, а Роберт Сидни и твоя дражайшая Летиция оклеветали тебя перед королевой! – ответила Дуглесс.

Любопытство на физиономии Николаса сменилось холодным бешенством. Вскочив с постели, он проговорил:

– Так стало быть, ты явилась к нам в дом, чтобы угрожать жизни моего брата, да?! И ты что, надеешься и впредь распространять на меня свои магические чары и побуждать меня чувствовать то же, что чувствуешь и ты, в тщетной надежде, что я, быть может, возьму тебя в жены и сделаю графиней?! Ты, должно быть, ни перед чем не остановилась бы, да?! Ведь в желании добиться своих целей ты стремишься опорочить имя моей возлюбленной и имя моего дальнего родственника! Я правильно понял, да?!

Она отшатнулась от него, так как теперь уже по-настоящему испугалась, и воскликнула:

– Нет, замуж за тебя я выйти не могу! И даже в постель с тобой улечься не могу, потому что тогда я, скорее всего, исчезну, и, кроме всего прочего, я и впрямь не желаю выходить за тебя замуж! Я явилась сюда, в прошлое, затем, чтобы сообщить тебе обо всем, и ты теперь все знаешь! Так что, после того, как я сказала тебе об этом, я, возможно, и исчезну! Во всяком случае, надеюсь, что исчезну! И надеюсь, что мне уже никогда не придется вновь видеть тебя!

Она схватилась за ручку двери, но он загородил ей дорогу.

– Я стану следить за тобой! И если только до меня дойдет, что брат из-за тебя испытал хоть малейшую неприятность, ты мне за это заплатишь! – пригрозил он.

– Свою магическую фигурку «воду» я, представь себе, в самолете забыла! Так ты меня выпустишь или мне завизжать?! – воскликнула Дуглесс.

– Помни же мои предостережения, женщина! – повторил. он.

– Я их вполне поняла, но ни малейшего страха не испытываю, ибо я – вовсе не ведьма! Понятно?! А теперь выпусти меня отсюда!

Он отступил в сторону, и Дуглесс с высоко поднятой головой прошествовала мимо него, затем прошла по всему коридору, добралась до спальни, которую делила с Гонорией, и только тут дала волю слезам. Она полагала раньше, что утратила Николаса в тот момент, когда он вернулся в свой шестнадцатый век, но оказалось, то прощание с ним все же не было столь окончательным, как это! И, ко всему прочему, он теперь вовсе не тот мужчина, которого она совсем еще недавно знала и любила!

Дуглесс не пошла в спальню к Гонории, но вместо этого побрела в залу для приемов гостей и уселась там на подоконнике. Маленькие стеклянные вставки в окна, имевшие форму ограненных бриллиантов, были слишком толсты и мутны, чтобы разглядеть хоть что-нибудь во дворе, но Дуглесс было не до того, чтобы что-то разглядывать! Ну, сколько же раз она должна терять любимых?! Был ли тот Николас, который являлся к ней в двадцатое столетие, тем самым, только что целовавшим ее мужчиной или же не был? Ведь кроме внешности эти два Николаса, похоже, ничего общего не имеют!

Итак, Дуглесс, – пришлось ей признаться себе, – опять ты влюбилась в недостойного мужчину! То был мужик, одной ногой стоявший в тюрьме, а теперь вот – такой, который гоняется за каждой встречной бабенкой! Этот Николас проклинает ее за то, что она, мол, «ведьма», и тут же, минуты не пройдет, принимается ее целовать.

К рассвету слезы ее иссякли, и она даже перестала себя жалеть. Тогда Николас ушел от нее в прошлое, поскольку они с ним не сумели добыть достаточной информации, его казнили! И у нее было подозрение, что, если б она, Дуглесс, не теряла времени из-за пустой ревности к Арабелле, они, весьма вероятно, получили бы все нужные им сведения! Если б в ту пору она уделила больше времени исследованиям и расспросам, возможно, и смогла бы спасти Николасу жизнь!

Похоже, теперь ей дан шанс попробовать все начать сначала, но она при этом вновь повторяет те же ошибки, позволяя эмоциям взять над собою верх, и поэтому не делает того, что требуется! Вся эта необычайная, совершенно невообразимая история с перебрасыванием ее и Николаса сквозь временные дали явно была предпринята ради того, чтобы спасти чьи-то жизни и достояния, а она, Дуглесс, только и способна, что размышлять, любит ли еще ее Николас или нет! Она вот кулачки в бешенстве сжимала, будто какая-нибудь девочка-институтка, и только из-за того, что некий взрослый мужчина путался с какой-то бабенкой в увитой виноградом беседке!

Рассвело, и Дуглесс встала с подоконника. Ей еще предстоит переделать кучу дел, и она не может позволить каким-то мелким личным чувствам взять верх!

Прокравшись на цыпочках в спальню, она скользнула в постель и улеглась рядом с Гонорией. Завтра она попробует выяснить, что можно сделать для предотвращения предательства Летиции Калпин!

Только-только Дуглесс успела смежить веки, как дверь в спальню распахнулась, и вошла горничная Гонории. Откинув полог над их кроватью, горничная открыла ставни, потом взяла с сундука платья и нижние одежды Гонории и Дуглесс и принялась вытряхивать. Таким образом, Дуглесс уже очень скоро пришлось опять заниматься рутинными дневными делами: одеваться теперь уже в другое, но столь же великолепное платье Гонории и есть за завтраком свою порцию хлеба с говядиной, запивая пивом. Потом Гонория хотела почистить зубы кусочком полотняной ткани, намыленной мылом, но Дуглесс не желала пользоваться здешним мылом, тем более брать его в рот, поэтому ей пришлось одолжить Гонории зубную щетку и пасту, и они по-приятельски принялись вместе чистить зубы, сплевывая в очаровательный латунный тазик ручной работы.

Позавтракав прямо в спальне, Дуглесс вместе с Гонорией погрузились во всевозможные дела по дому, поскольку та помогала леди Маргарет управляться с их большим хозяйством. Надо было отстоять утреннюю службу, а затем еще побеседовать со слугами. Находясь рядом с леди Маргарет, Дуглесс с любопытством и почтением наблюдала за тем, как та, делая это, вникает в каждую мелочь и терпеливо выслушивает жалобы слуг.

Дуглесс задавала тысячи вопросов Гонории, пока леди Маргарет со знанием дела и весьма успешно управлялась со всеми работниками по дому, которых, наверное, были сотни: распорядители при покоях, спальники, старшие управители и прочие. Как объяснила Гонория, все эти люди были старшими над челядью, и каждый из них распоряжался еще многими слугами, находившимися у него в подчинении. Еще Гонория сообщила, что леди Маргарет – не совсем обычная домоправительница, поскольку ведает слугами, которые непосредственно работают в доме.