— Есть, сеньор, — крутанул матрос штурвалом.

Пришла Бисянка с трехлитровым термосом в руке.

— Жорик, — ехидно заявила, — емкость больше этой если и есть, то я про такое место не знаю. Но я всех напоила.

— Молодец, Танечка, объявляю благодарность от имени командования за образцовое выполнение боевого задания.

— Так уж и боевого? — презрительно скривила она свои красивые губы.

— А ты как думала? На войне самое главное — это интендантское обеспечение. Голодный солдат без патронов воевать не сможет. Ладно, схожу на мостик.

— Жорик, есть контакт! — раздался в «ходилке» радостный голос Альфии. — Спрашивают: сколько мы продержимся?

— Час.

Возникла пауза. Видно, Аля переговаривалась с этим летучим конфедератом.

— Жора, — наконец-то прорезалась Альфия, а то я себе уже места не находил, — «Каталина-восемь» будет над нами пролетать через час десять примерно.

— Сообщи это всем, Аля, под держи народ надеждой на «кавалерию из-за холмов».

И я вынул очередную сигарету.

Что-то я стал много курить сегодня.

Новая Земля. Воды Большого залива.

22 год, 33 число 6 месяца, воскресенье, 20:12.

— Хефе, можно вас на минуточку, — заглянул в рубку Луис. Я вышел на мостик. Около пулеметной установки стоял кубинец и курил, подсвечивая себе лицо сигаретным огоньком.

— Я тебя слушаю. Луис.

Тот немного помялся, потом спросил прямо:

— Ты много стрелял из крупнокалиберных пулеметов, — и похлопал «браунинг» по казеннику. — Не из этого, а вообще…

— Реально ни разу, — честно ответил я.

— Вот и я подумал об этом. — Кубинец почесал затылок.

Он говорил правильные вещи и при этом как бы извинялся голосом.

— Между стрельбой из простого пулемета и крупнокалиберного есть большая разница в навыках…

— Луис, говори прямо, что я на этот пост не гожусь. Я с тобой уже согласился как разумный человек. Что ты хочешь предложить? Выпустить из каюты матроса, которому мы не доверяем?

— Нет, — Луис цыкнул зубом, — я хотел с вами поменяться местами. Вы будете стрелять из своей «эмгэшки». А я встану за «браунинг». Это знакомая мне машинка.

— Согласен. Нет проблем. Это все?

Кубинец облегченно выдохнул. Наверное, думал, что я упираться буду, а я вроде как бы для него начальство на этот рейс.

— Есть еще одно предложение. Мы тут с Маноло обсудили и реши… — Он на секунду замялся и поправился: — Предлагаем вам один пулемет переставить с палубы на крышу рубки. Тогда он может стрелять как по любому борту, так и назад. Даже по ходу судна и на палубу.

— Согласен, — кивнул я головой. — Умно.

— Это еще не все. Возьмите с собой туда еще одного снайпера. А второму снайперу дайте РПК.

— Хорошо. Пусть Дюлекан возьмет ручной пулемет. У нее патроны к винтовке дефицитные. Еще толковые предложения есть?

— Нет. Это все. Дальше стоит уповать только на помощь Богоматери и святого Яго. Я пойду принесу вам пулемет и патроны. — Луис спустился на три ступеньки по трапу и обернулся: — И это… спасибо вам за кофе. Очень вовремя.

Новая Земля. Воды Большого залива.

22 год, 33 число 6 месяца, воскресенье, 20:59.

— Ну что, мальчики, фотографироваться будете? — съехидничал я в эфир.

— Ну его к дьяволу, — отозвался летчик, — я не камикадзе, в тебя втыкаться в такой темноте. Потом как-нибудь. Должен будешь. Удачи вам.

— Победы, мальчики, только победы, — произнес я фразу, которая уже стала моим девизом на Новой Земле.

— Победа — это всегда хорошо, — отозвался капитан ВВС Конфедерации американских штатов.

— Победа, Танька! — воскликнул я с полным ощущением счастья, сцапал девушку за плечи и поцеловал в губы, больно уткнувшись лобешником в «очки» прибора ночного видения, откинутые на лоб девушки.

Самолет сделал над баржей еще круг, и наш спаситель начал удаляться от нас, забирая на северо-восток. И вскоре гул моторов в небе над Заливом затих.

Я выключил прожектор и откинулся на матрас, который мы с Таней постелили на крышу рубки, чтобы не валяться мне на голом железе за пулеметом, и с удовольствием вытянулся, глядя на восходящую над горизонтом луну.

— Трофеи собирать будем? — спросила меня Бисянка, снимая с головы прибор ночного видения.

— Какие трофеи, Танечка? — усмехнулся я, рассматривая девушку в тусклом свете тропических звезд. — Шхуну самолет утопил, глиссер ушел, а шариться ночью около остатков «Зодиака» — занятие для самоубийц. Ты внимательно читала в орденском путеводителе про морскую фауну тут? И про ее поведение по ночам?

Таня пожала плечами. Когда морские твари жрали остатки абордажной команды, она в другую сторону целилась.

— Всем отбой боевой тревоги, — гаркнул я в «ходилку» по общему каналу. — С победой, братья и сестры! Особая благодарность экипажу судна. Кто-нибудь, смените рулевого, а то Санчо скоро третью вахту стоять будет. Рубка: курс — Береговой. Машина — экономичный ход. Меня не будить, не кантовать, при пожаре выносить в первую очередь. Старший — Луис.

И отключил рацию.

— Танька, какая ты красивая в этом свете восходящей луны, — залюбовался я девушкой.

— Ты это серьезно? — спросила девушка, опускаясь рядом на колени и кладя мне руку на грудь, пытаясь в этой темноте заглянуть мне в глаза.

Рука Бисянки мелко дрожала. Ну да. Адреналина мы получили, пока не прилетел самолет, мама не горюй — на полгода вперед. И если во время боя у нее рука не дрожала, когда она из тяжелой «светки»[104]в полной темноте на звук и по силуэту в ПНВ выбила один из двух двигателей на глиссере, то сейчас, скорее всего, она и в сарай бы с сотни шагов не попала на таком отходняке. Ну, то она, а то я, который из пулемета по этому глиссеру ни разу не попал. И Луис не попал в него из «браунинга», хотя стрелял трассерами.

Я накрыл своей рукой узкую ладошку девушки и спросил:

— Страшно было?

— Нет, — ответила она срывающимся голосом. — В бою страшно не было. Сейчас страшно. Мы же на волоске висели. Если бы не любезность с неба…

Таня вздохнула, слегка помедлила и решительно легла рядом со мной на матрас, уткнувшись носом в мою подмышку.

— Да-а-а… — протянул я, вспоминая, как над нами гудели шмелями крупнокалиберные пули со шхуны и с другой стороны, тонко посвистывая, пролетали очереди пулемета с глиссера. И как задорно орала в предвкушении резни абордажная команда пиратов на «Зодиаке». И как у меня сердце ухало в подбородок, сбивая прицел.