Но маркиз покачал головой.

— Нас с вашим мужем нельзя назвать друзьями. Так, приятели. Мы всего лишь бывали на одних и тех же балах и приемах. И ведь он — родственник короля. Я не сомневался, что его величество ни за что не обвинит его в измене. А если бы Клермон попал в немилость к королю, это послужило бы моим интересам — маркиз Эванс наверняка расторг бы помолвку своей дочери с ним. Собственно, так оно и произошло, так что хотя бы этой цели, но я достиг.

— Но что вы намерены делать сейчас? Даже если вы передадите письмо терезийцам и получите от них деньги, вы не сможете вернуться в Арвитанию, а значит, будете разлучены с Жасмин.

Он хмыкнул:

— Ситуация немного изменилась. Вы еще не знаете об этом, но сейчас сама мадемуазель Эванс попала в опалу. Ей запрещено возвращаться в столицу, и я уверен, что уж теперь-то она согласится уехать со мной в Терезию. Прозябать в провинции на родине или блистать в высшем обществе за границей — для нее выбор будет очевиден. Но довольно разговоров, ваша светлость! Сейчас я достану письмо, и вы вынесете его на улицу. Я велел привести мою лошадь к тому входу, которым пользуется прислуга. О, я провел в этой мастерской так много времени, что неплохо тут всё изучил! А потом вы поедете со мной. Как бы вы ни нравились мне, но я не могу позволить вам поднять шум и задержать меня. Если вы будете делать то, что я вам велю, я не причиню вам зла и отпущу вас, как только мы доберемся до границы с Терезией.

Я хотела потянуться к окну, но не смогла даже шевельнуть рукой. Я всё сильнее и сильнее ощущала те магические путы, в которые попала.

— Что здесь, дракон вас раздери, происходит? — раздался с порога голос Шортера.

У меня из глаз хлынули слёзы. Никогда прежде я так не радовалась появлению графа.

Глава 70

— Вы с ума сошли, Абеляр? — темные глаза Шортера метали молнии. — Я почувствовал ментальную магию даже в парке. Кажется, вы забыли, что она запрещена? А уж применять ее по отношению к хозяйке дома, где вас принимают, и вовсе недопустимо.

— Оставьте нас, Шортер! — маркиз отвернулся от меня и смотрел теперь только на графа. — Это дело вас не касается. Даю вам слово, что ее светлость ничуть не пострадает. Нам с герцогиней всего лишь нужно поговорить.

Теперь, когда всё его внимание было переключено на другого человека, его магическое влияние на меня заметно ослабло, и я, пусть и с трудом, но сумела пошевелить рукой. И снова обрела способность говорить.

— Вы лжете, маркиз! — я хотела бы выкрикнуть это, но мой голос оказался таким тихим, что я сама едва услышала его.

— Немедленно отпустите ее светлость и давайте поговорим как мужчина с мужчиной! И не советую применять ко мне вашу магию, Абеляр! Как менталист я сильнее вас.

— Вот как? — усмехнулся маркиз. — Но если вы так сильны, то освободите ее светлость сами!

Они стояли друг против друга, и атмосфера в комнате была накалена до предела.

— Не несите чушь, ваше сиятельство! — возразил Шортер. — Если я попытаюсь снять ваши чары, а вы будете мне противодействовать, то ее светлость может пострадать. Вы знаете это не хуже меня. А если вам так хочется поупражняться в своей магии, то направьте ее на меня. Давайте сразимся как мужчина с мужчиной. Или, может быть, шпаги? Кинжалы?

Мне стало чуть легче дышать, но я всё еще ни сдвинуться с места, ни закричать. А ведь окно было совсем рядом. А там, во дворе наверняка был кто-то из слуг. И если бы слуги пришли сюда, то Абеляру пришлось бы спасаться бегством. Каким бы сильным магом он ни был, он не сумел бы подчинить себе разум стольких людей сражу.

— Шпаги? — переспросил маркиз. — Вот уж нет! Никакого оружия, сударь! Я не самый умелый фехтовальщик и прекрасно это осознаю. Но раз мы оба владеем ментальной магией, то давайте доверимся именно ей. Вы не против, ваше сиятельство? Если вы окажетесь сильней, то заставите меня сдаться.

Здесь, в особняке, было немало книг по ментальной магии, и некоторые из них я успела полистать. Я знала, что особо одаренные маги были способны манипулировать сознанием десятков людей одновременно. Но такой дар встречался крайне редко, и я надеялась, что маркизу он всё-таки не достался. А вот навредить друг другу такие маги-дуэлянты вполне могли.

И сейчас, когда я почти физически ощущала, как начинал сгущаться воздух между ними, мне стало страшно.

Они еще не обменялись ни единым ударом, а только прощупывали друг друга. Наверняка каждый из них выставил свой собственный защитный щит, и теперь они оба пытались прощупать крепость щита противника.

Мне хотелось думать, что, переключив свое внимание на графа, маркиз хоть ненадолго забудет обо мне, и я смогу вырваться из ослабевших пут. Путь к дверям был по-прежнему отрезан, но я сумела бы выбраться и в окно. Выбраться и привести сюда подмогу.

Наконец, Абеляр вскинул руку для ментального удара, и по тому, как пошатнулся Шортер, я поняла, что удар достиг-таки цели. Я вздрогнула так, словно этот удар коснулся и меня саму.

— Вы глупец, Абеляр! — голос графа был на удивление громок и твёрд. — Я так и знал, что ваши нервы не выдержат. Вы потратили на этот удар слишком много энергии и еще долго не сможете нанести новый. И вы ослабили свой щит, и теперь я легко разнесу его в щепки.

Похоже, что Шортер говорил правду, потому что маркиз побледнел, и в его взгляде я впервые заметила нечто похожее на панику. Сильный ментальный удар мог привести даже к параличу. И он это прекрасно понимал.

Я думала, он попытается хоть как-то укрепить свой щит, но он выбрал другой путь. И граф Шортер, только-только занесший руку для того, чтобы собрать в нее сгусток энергии и направить его на Абеляра, вдруг рухнул как подкошенный на пол.

Я не сразу поняла, что произошло. Сначала подумала, что у маркиза нашлись силы для еще одного ментального удара. А потом увидела, как расплывалось на камзоле графа ярко-алое кровавое пятно, в центре которого был рукоять