миру, что Лео Франк — мужчина непорочный и весь из себя белый голубь, а всё, что про него говорят плохое — суть оговор и ложь чистой воды. Замечательную русскую пословицу «лучшее — враг хорошего» адвокаты явно не знали, иначе они не стали бы улучшать ситуацию и без того выигрышную. Это решение стало первым странным зигзагом в действиях защиты и, как скоро станет ясно, не последним.

Вызванный в суд 9 августа Герберт Шифф, помощник Лео Франка, опроверг рассказы свидетелей обвинения Конли и Далтона в той их части, где сообщалось о том, будто в кабинете Лео Франка часто по субботам после обеда бывали женщины. Шифф заявил, что с июня 1912 по январь 1913 года он пропустил очень мало субботних дней в офисе, и за это время ни одна женщина, кроме жены обвиняемого, не посещала кабинет управляющего в субботу после обеда.

Начиная с 12 августа перед судом потянулась длинная вереница фабричных работниц, сообщивших о том, что управляющий карандашной фабрикой «вёл себя хорошо», в аморальных поступках замечен не был и являлся мужчиной, заслуживающим доверия. Не в пример Конли, который доверия не вызывал совершенно. Эти свидетели, получившие название «характерных» («character witnesses»), тянулись в зал заседаний длинной вереницей, каждый из них быстро отвечал на 3–4 стандартных вопроса и тут же уступал место следующему. В первый день их было допрошено 22 человека, но это было только начало! В общей сложности в суде появились 45 человек из числа фабричных работниц. Отдельной группой шли свидетели, не работавшие на фабрике, то есть не связанные с Лео Франком по производственным делам — таковых оказалось 41 человек. И наконец, третью группу «характерных свидетелей» защиты составили лица, знавшие Лео Франка до того, как он переехал на жительство в Атланту — это были его товарищи по Корнелльскому университету и знакомые из Бруклина. Эта группа свидетелей состояла из 16 человек.

Обвинение равнодушно наблюдало за этим парадом славословия и не пыталось подвергнуть свидетелей жёсткому перекрёстному допросу. Несложно догадаться чем объяснялось подобное спокойствие — у солиситора Дорси имелись свои свидетели, готовые дать показания прямо противоположного содержания, а потому обвинитель не особенно беспокоился по поводу массового выступления доброжелателей Лео Франка. Самое главное заключалось в том, что защита решилась перейти к обсуждению личности Лео Франка и тем открыла «ящик Пандоры». А солиситор Дорси не нуждался в подсказках насчёт того, каких свидетелей ему надлежит из этого ящика извлечь.

Нельзя не признать — обвинитель успешно «смазал» всю работу защиты по формированию позитивного облика обвиняемого. Сторона обвинения выставила 10 человек, давших Лео Франку негативную характеристику, но этого количества оказалось достаточно, чтобы перечеркнуть впечатление от многих десятков свидетелей защиты, певших дифирамбы душевным качествам обвиняемого. Воистину, капля воды мутит бокал абсента!

Имена этих свидетелей, а также содержательная часть их показаний приводились в начале очерка, в той его части, где говорилось о подозрительном поведении управляющего [имеются в виду сообщения Дьюи Хьювелл, Рут Робинсон, Уилльяма Тёрнера, Миртис Кейто, Мэгги Гриффин и пр., приведенные на стр. 242–247 настоящей книги].

Прокурор очень удачно напомнил суду, что к Лео Франку есть множество безответных вопросов, связанных с его поведением во время опознания тела Мэри Фэйхан. Управляющий ломал циничную комедию, делая вид, будто неспособен опознать девочку в морге, уверял полицейских, будто не помнит её имени и чтобы вспомнить даже заглядывал в журнал выдачи заработной платы… а тут — опаньки! — свидетели, никак между собой не связанные, утверждают, что и имя убитой он прекрасно знал, и руку на плечо клал, и явно выделял из числа других работниц!

Нелли Петтис (Nellie Pettis) оказалась в числе тех 10 свидетелей обвинения, кто дал Лео Франку весьма нелестную характеристику. Девушка прежде работала на карандашной фабрике, а её младшая сестра Лилли (Lillie) продолжала там работать во время суда, так что в осведомленности свидетельницы можно было не сомневаться. Защита в надежде создать позитивный образ обвиняемого вызвала для дачи показаний 102 свидетеля, а обвинение добилось обратного результата, допросив всего 10. Что тут сказать? Не следовало адвокатам играть в эту рулетку…

Защита поняла, что Дорси полностью реабилитировал обвинение в глазах присяжных. И тогда адвокаты приняли следующее необъяснимое [и фатальное по мнению автора] решение. Они объявили, что Лео Франк будет свидетельствовать в свою защиту!

Следует понимать, что обвиняемый имеет право не свидетельствовать по собственному делу, но точно также он имеет право в любой момент [до того, как суд удалится для вынесения приговора], отказаться от этого права и сделать заявление. Это общепринятая норма, но в штате Джорджия оно дополнялось редким юридическим нюансом. В этом штате свидетели могли давать показания 2-х видов — обычное, с традиционным приведением к присяге и предупреждением о возможном наказании за лжесвидетельство, и в особом порядке, без приведения свидетеля к присяге. В последнем случае свидетель не принимал на себя обязательство говорить правду и не мог быть наказан за дачу ложных показаний. Лицо, дававшее показания в суде в особом порядке, перекрёстному допросу не подвергалось, что легко объяснимо — поскольку человек не обещал говорить правду, так чего ради его показания проверять, верно? Соответственно и оценка указанных 2-х видов показаний была совершенно разной — если традиционные заявления, сделанные под присягой, признавались уликой и на них можно было ссылаться как на заслуживающие доверия, то заявления в особом порядке таковыми быть не могли по определению. Это была просто информация к сведению — не более того.

Совершенно непонятно, для чего в августе 1913 г. адвокаты решили позволить подзащитному дать показания по собственному делу. Никакого рационального объяснения этому странному решению нет, но ощущение странности возрастает ещё больше, если к сказанному добавить, что Лео Франк решил свидетельствовать в особом порядке. Это совершенно поразительное по своей бессмысленности решение, сразу же повредившее обвиняемому.

Вдумайтесь, какую абсурдную ситуацию создали адвокаты — многие десятки свидетелей [более сотни!] на протяжении предшествующих дней давали показания суду, рассказывая о том, какой Лео Франк солидный, честный и порядочный во всех отношениях человек, все эти люди приводились к присяги и потенциально рисковали головой в случае доказанного лжесвидетельства. То есть эти люди до такой степени были уверены в своих словах, что их не останавливал риск предстать перед судом, если обвинение сочтёт сказанное обманом. И вот приходит время Лео Франку сказать несколько слов в собственную защиту и… и что же получается? Лео Франк не готов дать присягу и поклясться в том,