старший царевич, – но стоит ли игра свеч? Ведь оттого, что мы сейчас не называемся империей, мы не перестаем ею быть?

– Пожалуй, ты прав, – нехотя согласился я, ругая себя последними словами за то, что плохо продумал последствия своего предложения.

– Тогда забудем об империи и поговорим о награде. Всякий труд должен быть оплачен, а ты поработал очень хорошо. Так что проси что хочешь: деньги, земли, звание? Или что-то другое?

Врасплох Федор застал меня этим вопросом. Как-то не думал я о наградах, ввязываясь в рунгазейскую тему. Да и что мне по большому счету нужно? Деньги у меня есть, земель столько, что я даже не во всех бывал, к званиям равнодушен. Для меня главное, чтобы родина процветала да чтобы семья была в безопасности, а со всем остальным уже разберусь по ходу дела.

– Двадцать лет покоя для Таридии, – с театральным вздохом сумничал я, адаптировав к местным реалиям изречение господина Столыпина.

– От этого я бы и сам не отказался, но то не в моей власти. А без этого никак нельзя?

– Да почему – нельзя? Можно. Так будет дольше, но гораздо интереснее.

– Тогда: да будет так! – с пафосом заявил, широко улыбаясь, царевич.

– Будет, – легко согласился я.

Не маленький уже, понимаю, что никто не в силах выполнить такое пожелание. Что ж, будем решать проблемы по мере поступления. Покой нам только снится.