Кейт потянулась вниз за ножом. Это было ошибкой – огромной ошибкой. Фицуоррен отпихнул кинжал и ударил ее коленом в подбородок, мгновенно оглушив. Сознание Кейт помутилось, а земля закачалась под ногами. Она оправилась, но недостаточно быстро.

– Безмозглая дрянь! – Он схватил ее и сдавил рукой за шею, прежде чем она успела прижать подбородок. – Если бы ты не была мне нужна, то была бы уже мертва. Но мне и моим людям пора отсюда выбираться.

Фицуоррен выволок Кейт наружу, сжав руку достаточно, для того чтобы перекрыть ей дыхание. Она брыкалась и дергалась, пытаясь вдохнуть, но облаченная в сталь рука была неумолима. Последнее, что, она помнила, это боль от впивавшейся в горло кольчужной рукавицы.

Когда Кейт пришла в себя, они уже были во дворе. Фицуоррен тащил ее впереди себя, словно щит, одной рукой придавив ее руки к бокам, а другой прижимая острый конец кинжала к ее спине. Вокруг них двигались люди. Она узнала молодого Фицуоррена и несколько английских солдат, собравшихся в углу.

Ей понадобилось время, чтобы понять, что замок атакован и что англичане и люди сэра Уильяма сдаются.

В этот момент Кейт увидела, что направляющийся к ним человек – это ее отец.

– Отпусти женщину, – низкий голос проник в глубину ее воспоминаний.

– Не так быстро, – сказал Фицуоррен. – Где ваш предводитель? – Внезапно узнав его, он замер. Из его груди вырвался злобный смешок. – Ну как вам это нравится? Сегодня, должно быть, мой счастливый день. Рад встрече, сэр Роберт, давно не виделись, но, кажется, я нашел кое-что ваше.

Фицуоррен дернул Кейт ближе к факелу, отчего нож впился ей в спину. Она вскрикнула от боли, когда лезвие проникло в плоть. По спине потекла кровь.

Она встретилась взглядами с отцом и увидела, что он узнал ее.

– Киска Кэт? – Он звучал таким же потрясенным, как выглядел. С его лица под темными разводами словно сошли все краски. – Господи боже, Кэтрин, это ты?

Он потянулся к ней.

Боже, нет! Кейт почувствовала, как кинжал оставил ее спину в покое, и поняла, что должно случиться. Фицуоррен собирался вонзить клинок ее отцу в грудь, которая оказалась открытой и уязвимой, когда он потянулся к ней.

Каждый ее защитный инстинкт вспыхнул. Это все ее вина. Она должна была сбежать, когда была возможность, а теперь ее отец…

«Остановить его. Я должна остановить его».

Как только Фицуоррен ослабил хватку, Кейт среагировала. На этот раз она помнила, чему научилась. Так же как с Грегором во время тренировки, она немного согнулась и изо всех сил ударила головой Фицуоррена в челюсть. Кольчужный воротник его шлема притупил удар, но ей удалось вывернуться из его хватки.

Он застонал от боли и выругался, но отпустил Кейт. Его внимание все еще было сосредоточено на Брюсе, который был всего на расстоянии вытянутой руки.

Кейт заметила отблеск серебристого клинка в свете факела, когда Фицуоррен замахнулся кинжалом на короля. Ее кинжалом. Тем, который пробивает кольчугу.

Он сделал выпад, намереваясь глубоко вонзить его королю в живот, когда Кейт закричала:

– Нет!

Она знала, что делать. Грегор хорошо ее научил. Он вдалбливал это в нее в тот день на тренировочном дворе, пока движения не отработались до автоматизма. Обеими руками она схватила держащее нож запястье, повернула руку Фицуоррена назад и вонзила кинжал в его собственную грудь.

Она увидела удивление в его глазах за секунду до того, как дернулась вперед от громкого, глухого удара. Она застыла от боли и такого же шока, как и Фицуоррен, и они оба свалились на землю.

Убегать. Этому он ее учил. Этого он ждал. Как только Кейт освободилась, она должна была убегать.

Как только Кейт запрокинула голову и освободилась из рук солдата, Грегор был готов. Он увидел нож, приближающийся к королю, и отреагировал, выпустив стрелу, которая должна спасти жизнь короля. Но когда пальцы разжались – слишком поздно, чтобы повернуть все вспять, – его отвлекло движение.

Кейт.

Грегор вскрикнул от мучительного ужаса, когда Кейт дернулась вперед прямо под стрелу.

Он слишком поздно понял, что она собирается сделать. То, что он сделал бы сам. У нее были инстинкты бойца, и он хорошо ее научил.

Грегор хотел закричать, чтобы Кейт не стояла на пути, но было слишком поздно. Казалось, сердце вырвали у него из груди и сожгли на глазах, пока он ждал неизбежного.

«Не попади. Господи, пожалуйста, не попади».

Но его молитвы были услышаны только частично. Стрела, предназначенная для солдата, которая должна была попасть ему между глаз, угодила Кейт в спину, когда она бросилась вперед, чтобы вырвать нож у солдата из рук.

Грегор уже ломился вперед, когда услышал тошнотворный удар – болезненный крик Кейт, а потом вопль короля. Через секунду Кейт упала на землю, а он хотел умереть.

Любая гордость, которую он мог почувствовать, когда солдат, которого она ударила и, скорее всего, убила, последовал за ней, испарилась от страха, превратившего его кровь в лед.

Бестолково распихивая людей по дороге, Грегор побежал к ней. «Пусть с ней все будет в порядке. Пожалуйста, пусть она будет в порядке. Я не мог…»

Отказываясь думать дальше, Грегор прорвался сквозь толпу, окружившую Брюса, который необъяснимо пал на колени и держал Кейт в объятиях.

Ее голова была запрокинута, лицо бескровно, глаза закрыты, она выглядела…

Грегор издал глухой задыхающийся звук:

– Кейт!

Он потянулся к ней, но Брюс его остановил.

– Кейт? – Когда король взглянул на него, его глаза сверкали такой яростью, какой Грегор никогда раньше не видел. – Во имя всего святого, держись от нее подальше!

Грегор потрясенно на него уставился, не понимая.

– Но это моя…

– Ты хоть знаешь, что сделал? – Перебил его король. – Ты подстрелил мою дочь!

Понадобилась пара минут, чтобы слова обрели смысл. Когда обрели, Грегор отшатнулся, как от сильного удара.

«Дочь? Этого не может быть».

Кажется, он произнес это вслух. Брюс пронзил его очередным убийственным взглядом.

– Ты что, думаешь, я не узнаю собственного ребенка? Ты говорил, что она мертва. Все это время я думал, что моя малышка Кэтрин мертва. – Брюс прижал ее к себе и погладил темные волосы. Темные волосы Кейт.

Грегор переводил взгляд с одного на другую, его желудок сжался, когда он увидел сходство, которое раньше только брезжило на грани сознания. Такие же темные глаза и волосы, тот же упрямо сжатый рот и решительный подбородок.

Он слышал, как Кэмпбелл пробормотал у него за спиной:

– Проклятье, я же знал, что в ней есть что-то знакомое.