Ох, как он задергался, как замычал! Прямо как пятикилограммовая щука, которую я как-то на блесну взял, если не сильнее. Впрочем, и картина, конечно, была та еще — его голова в какой-то момент словно изнутри подсветилась, а тело ощутимо нагрелось, я прямо это почувствовал сквозь одежду.

Ну а потом голова с негромким хлопком взорвалась, забрызгав меня вонючей слизью, а не исчерпавший себя до конца фальшфейер взлетел вверх, на мгновение озарив пещеру, как маленькое солнце.

— Макс, вбей эту штуку моему в сраку! — заорала Светлана, бросившаяся на своего противника с тем, чтобы обхватить его ногами и руками, а после завалить на себя. — Или просто подпали шкуру как следует! Здоровый какой, чертушка!

Сделанное ей показалось мне не сильно разумным, но выбора теперь не оставалось, потому я подхватил брызгающий искрами во все стороны фейер, подскочил к извивающейся парочке и направил хлещущее из него пламя на затылок находящегося сверху нага, перед тем крикнув:

— Береги лицо!

Искры попадали мне на руки, причем против моих ожиданий они были вовсе не холодными. Мало того — куртка задымилась после того, как и ей досталась часть сигнального пламени. Одно хорошо — наг взвыл, причем куда голосистее, чем тот, который валялся в данный момент за моей спиной без головы, после вырвался из цепких лап Метельской и попытался оттолкнуть меня в сторону, что, кстати, ему удалось. Сила у этой твари была натурально нечеловеческой.

— Куда ты, милок? — взвизгнула Светлана, запрыгивая на спину врага так же, как чуть раньше Марго. — Мы еще не закончили!

Ее нож вспорол шею нага, причем речь шла не о перерезании горла, оперативница вполне серьезно настроилась на то, чтобы ему голову полностью отчекрыжить. Причем, судя по ухваткам, она знала, что делает, то есть нечто подобное раньше уже ей осуществлялось.

Встав с камней, о которые здорово брякнулся, я было хотел повторно подпалить нагу шкуру, но увы, фальшфейер, похоже, себя исчерпал и сейчас выталкивал из своего нутра последние ручейки пламени.

— Держи его, Макс! — завопила Метельская. — Не дай меня сбросить!

Маленько очухавшийся и подкопченый наг тем временем вертелся как юла, пытаясь избавиться от нежданной ноши, которая к тому же полосовала его шею ножом.

За секунду прикинув все за и против, я понял, что теперь пришла моя очередь повторить Светкин трюк, поскольку никаких других вариантов не имелось. Стрелять же нельзя. Тела у этих тварей, похоже, более хрупкие, чем у людей, велик риск, что одной пулей я прошью сразу две цели.

Потому я вцепился в кружащегося на месте нага и завалил на себя, максимально заблокировав ему руки. Скажем прямо — так себе удовольствие. Во-первых, он жутко вонял гарью, мускусом и почему-то тиной, во-вторых, сразу принялся скалить клыки и тянуться ими к моему горлу, а в-третьих, это просто противоестественно. Есть в случившемся некая неправильная двусмысленность.

Ну и силен он был еще, конечно. Думал — не удержу, вот-вот он руки освободит и меня ими же придушит. Но нет, обошлось. Короткий хрип, конвульсия, прошедшая по телу врага и чем-то схожая с той, которую выдает змея в момент обезглавливания, душ из холодной смрадной крови, угваздавшей мое лицо, — и я понимаю, что мы, похоже, ведем в счете.

— Н-на! — издала вопль Марго и соскочила с падающего на пол тела, держа голову в руках. — Видали, как я его! Одна! Во, смотрите! Добыча!

— У меня такой же — продемонстрировала ей свежеотрезанный трофей Светлана и устало вздохнула — Хорошо, что их трое было. Если бы четверо — все, хана нам. Без вариантов.

— Это да, — согласилась с ней Марго, с нескрываемой брезгливостью глянув на таящегося под рюкзаком Аркашу, — порвали бы.

Голова в ее руке вдруг открыла глаза, лязгнула челюстями и открыла глаза, в которых не было даже намека на зрачки.

— Ой, ё! — вурдалачка чуть не выронила трофей на пол — Ничего себе! Они, похоже, живучей даже чем мы!

— Так и есть, — подтвердил детский голос откуда-то сбоку. — Пока нага не спалишь, он умирать и не подумает! Когда его первых пращуров создавали, в них жизни влили сильно много, потому что по-другому как? Они ж стражи, их судьба защищать своего хозяина долго-долго, не подпуская к нему супротивника. Времена прошли, а этот дар при нагах остался.

Щелкнул предохранитель моего пистолета, который снова покинул кобуру, Метельская передернула цевье, загоняя патрон в ствол, Марго крутанула головой нага, словно шаром в боулинге.

Недаром голос мне показался детским. Все так, поскольку принадлежал он девчушке лет десяти-одиннадцати, русоволосой, конопатой и улыбчивой. Она легко, словно пританцовывая, вышла из темноты пещеры и подошла к нам.

— Исполать вам, люди добрые, — девчушка склонилась перед нами в поясном поклоне, махнув при этом рукой так, словно сметала что-то с пола.

— И вам доброго дня, — первой повторила ее жест Светлана, а после и мы с Марго, причем последняя ударила головой по камню пола, отчего что-то заворчала и залязгала челюстями.

И даже совсем уж ошалевший от происходящего Аркаша помахал из-под мешка конечностью.

— А чьими они слугами были? — вдруг поинтересовалась у гостьи Марго. — Кто ж такую пакость сотворил?

— Великий Полоз небось, кто еще, — вместо малой ответила ей Метельская.

— Полоз? — хихикнула девчушка. — Вот еще! Ему, слабосилку, было по плечу только дурачков принуждать золотишко для себя добывать, а после, когда те бесполезными становились, их губить. Да и кто он для этих гор? Гость нежеланный и незваный, которому здесь никто не рад. Так что не Полоз эту погань сотворил, она тут появилась куда раньше. Наши горы древние, они видели рождение мира, по ним ходили первые боги, те, о которых людям ничего не ведомо. Потому что от богов тех ничего не осталось — ни имен их, ни рассказов о делах славных и страшных, ни даже просто хоть какой памяти. Разве что камни их помнят, да небо еще. Один из тех, первых, и создал нагов как стражу, чтобы они его оберегали от сородичей. Все знают, что первый враг бога — его собственная родня. Люди что, они глупы и доверчивы, их легко обвести вокруг пальца. А своих сестер да братьев единоутробных — поди объегорь!

Странно было слышать столь взрослые речи от невысокой, мне по пояс, девчушки в легком белом сарафане, сшитом то