Она знала, что не видел. Акал предпочитал чистый взмах топора для своих врагов, а доски для казней в Палате разоблаченных секретов придумал Сабал II, и Джирал лишь после смерти отца к ним вернулся. И с самого восшествия молодого императора на престол Шанта держался довольно замкнуто: сперва оплакивал старого друга, а потом, когда это стало неприемлемым оправданием, сваливал все на возраст и тяжкий труд.

– Боюсь, в последнее время я нечасто бываю при дворе. Мне не посчастливилось стать свидетелем того, как Ихельтет двигается навстречу прогрессу.

Ей показалось, что голос Шанты слегка дрогнул, но если дрожь и была, то скрывалась под слоем равнодушного придворного спокойствия.

И это, подумала Арчет, с тем же успехом мог оказаться подавленный гнев, а не страх.

Она справилась с яростью. Подошла к правому борту и посмотрела на воду. По другую сторону эстуария рыбацкий ялик направлялся в океан, сильно кренясь на крепчающем ветру.

«Знакомое чувство».

Она изобразила спокойствие.

– Дела плохи, Махмаль. Санаг выдал тебя на допросе. Тебя и, похоже, половину гильдии судостроителей. – Она снова посмотрела на морского инженера. – Я не могу взять в толк, когда до вас, тупиц, дойдет? Конные племена надрали вам задницы. Не будет никакого славного возрождения прибрежных культур. Все кончено. Блистающий трон – наш лучший шанс цивилизовать мир.

– Ничего не имею против Блистающего трона.

Невысказанные слова повисли в воздухе. Она машинально оглянулась, проверяя, нет ли на палубе подслушивающих.

Потом вернулась туда, где расположился Шанта. Присела рядом.

– Он лишь человек, Махмаль. Проживет свою жизнь и умрет, как его отец и дед. А я помню их всех – не забывай об этом. До самого Сабала Завоевателя, который был настоящим уродом. Дело не в них. Важно то, что они строят.

– Изумительно кириатский взгляд на вещи, моя госпожа. – Шанта закрыл книгу, которая лежала у него на коленях, потянулся к самовару и снова наполнил стакан. – Ты прости меня, если я, будучи лишь смертным, менее склонен к дальновидности. Бентан Санаг был моим другом.

– Тогда тебе нужно тщательнее выбирать друзей, – отрезала она.

Пауза затянулась, пока Шанта возился с самоваром. Потом он бережно отложил книгу в сторону, не глядя Арчет в глаза. Обеими руками аккуратно взял стакан с чаем, ссутулился над паром, как гадатель, предсказывающий будущее сложному клиенту.

– Что ж, – мягко проговорил он. – Я приму к сведению совет моей госпожи.

– Да уж, прими. Потому что я не думаю, что смогу опять таскать для тебя каштаны из огня, если ты снова облажаешься.

Он поднял глаза.

– Я благодарен за твое вмешательство, Арчет.

– Что-то не похоже, – сварливо проговорила она.

– Нет, я правда благодарен, – настойчиво повторил Шанта. – Но я дал обет, Арчет, в точности как ты. Когда Гильдия приходит ко мне со своими жалобами и страхами, я обязан решать проблемы. Ты же знаешь, сколько наших сгинуло из-за чисток. Как мне, по-твоему, надлежит поступать? Нацепить придворную улыбку и завязать глаза, подобно Сангу? Стоять в стороне, пока мои друзья-товарищи исчезают и погибают в пыточных подвалах?

– А ты правда думаешь, что изменишь положение к лучшему, если присоединишься к друзьям на доске для казней? – Она вздохнула. Пошла за подушкой, которую пнула. Наклонившись, чтобы поднять ее, продолжила: – Чего я от тебя хочу, Махмаль? Чтобы ты остался жив. Ихельтет нуждается в таких, как ты и я. Чистки закончатся, Джирал успокоится. Мы должны продержаться до конца этой фазы.

– Я старик, Арчет. Сомнительно, что я до этого доживу – даже если ты и дальше будешь беречь меня от осьминожьих объятий.

– И что тогда? – Она вернулась и положила подушку на прежнее место. Уселась. – Хочешь уйти, громко хлопнув дверью? В этом дело? Желаешь мученической смерти?

– Едва ли.

– Цитадель никак не угомонится, Махмаль – ты же знаешь. А Демлашаран – идеальный трут. Менкараку и его клике не потребуется много времени, чтобы разжечь из этого всего теократический бунт, по сравнению с которым Поминовение Девятого Племени покажется пьяной потасовкой в таверне. Ты этого хочешь? Чтобы бородатые мудаки-праведники вещали на каждом углу, а по улицам текли реки крови незамужних матерей? Джирал, по крайней мере, такого не допустит.

Шанта хмыкнул.

– Ты упускаешь главное, моя госпожа. Джирал как таковой является частью причины, по которой люди стекаются к надзирателям. Если бы он не запятнал имперскую власть так, как это делал с момента восшествия на трон, никто не обращал бы внимания на упомянутых бородатых мудаков. Акал бы ни за что…

– Ох, только не надо втюхивать мне это дерьмо! Я же в этом участвовала, Махмаль. Забыл? Акал сам лег под Цитадель ради живой силы, вот так просто, да. Ему нужны были набожные кретины, чтобы пополнить ряды солдат, и декларации Цитадели, чтобы придать гребаным завоеваниям священный ореол. Весь этот бардак в той же степени на его совести, как и на совести Джирала.

– Поэтому мы прощаем коррупцию и имперскую тиранию, рассчитывая, что они воспрепятствуют религиозному гневу?

– Нет. Нам просто нужно видеть дальше собственного носа. Действовать осторожно и подыскивать такие способы навести порядок в трюмах, которые не требуют проделывать в корпусе дырищу.

Морская метафора пробудила на его устах призрак улыбки.

– Выходит, у тебя есть швабра?

– Похоже на то. – Она кивнула на самовар. – Налей стаканчик, и я все тебе расскажу.

Потом он долго сидел молча.

Арчет потягивала остывающий чай, с радостью позволяя Шанте размышлять. То, что он задумался, могло быть лишь добрым знаком.

По левому борту поднимался шум причала, смягченный высотой палуб плавучего дома. Сообразно времени года, Шанта приказал отбуксировать судно ниже по течению реки от того места, где оно стояло зимой, и пришвартовать вблизи устья, где бризы сдерживали летнюю жару. А еще это давало ему возможность рассматривать гавань через телескопы, идя в ногу с чужеземными кораблестроительными технологиями. Только в прошлом году он пришел в состояние инженерного восторга из-за удлиненного серого судна с прямым парусным вооружением, которое явилось из Трелейна: корабль имел нос с наклонным форштевнем и суженный корпус. «Перед тобой будущее, – сказал он Арчет, пока она щурилась, глядя в подзорную трубу и не понимая, из-за чего сыр-бор. – Ох уж эти сукины дети из Лиги, вечно на шаг впереди. Ты хоть представляешь, как быстро идет этот красавец, даже в неспокойном море? Да он рассекает волны, как нож».

«Так давай построим то же самое», – предложила она.

Шанта покачал головой. «При том, как нынче идут дела, ничего не выйдет. Попытайся убедить кого-нибудь из местных внести непроверенные изменения в то, что отлично работало с незапамятных времен. Для такого рода нововведений ни у кого не хватит смелости. Монополия гильдий, корыстные интересы придворных, очередь гребаных искателей ренты от дворца и вокруг квартала. Мы задыхаемся, Арчет, и ни тебе, ни мне не по силам что-то исправить. А вот Акал, он мог бы…»