class="p1">С противоположного здания вышел кейронский солдат и воскликнул:

– Робот чертов! Убирайся отсюда, давай!

Ханк проигнорировал и сверху послышались дросселя. Мы с солдатом смекнув, что сейчас будет бомбардировка понимаем, что ему конец. Что делать? А! Да пока я тут думаю, уже бомбить начнут! Я быстро сменяю положение из сидя в стойку и бегу за Ханком, подпрыгивая над трупами людей.

Солдат кричит:

– Ты чо за херню творишь, тупица!? Ты куда за ним поперся!?

Я подбежал к Ханку и начал поднимать его:

– Ты че, дибил?! Вставай давай!

Он не подается, а тяжелый, что просто капец. Солдат все кричит, а звук дросселей приближается. Я все тяну и тяну Ханка с земли, а этот придурок все сидит на этом чертовом асфальте.

Послышался голос из рации, что висит у меня на бедре:

– Мог, любимый, нахер! Сваливай оттуда, Ханк с ума сошел!

Я игнорирую ее и все еще пытаюсь поднять Ханка. Все, самолет прямо над нами, но не один. Я шокировано смотрю, а их, как ручей пчел из улья, летит где-то десять! Почему?! Зачем?! Что происходит? Я опустил руки, оглядываюсь вокруг, вижу люк в пятидесяти шагах и побежал к нему. Бегу с холодным потом, что покрывает всю мою спину. Сердце бьется быстрым темпом. Я подбежал к люку и схватился за него. Скользкий, тварина. Открываю и тут слышу, как стреляет пулемет! Звук такой… как жужжание пчелы только более низкое, острое и бьющее уши. Я запрыгиваю в канализацию, люк запираю и… Вся канализация освещается желтым светом от выстрелов, а от люка исходит запах расплавленного. Я закрываю уши и этот раздражающий звук продолжается секунд двадцать. Потом множество свистов и потом грохотов. Страх переполняет меня, я переживаю за Лиззи.

Наконец-то, гробовая тишина.

Лиззи кричит в рацию:

– Жив, придурок?!

– Да, – отдышавшись отвечаю я.

Она умолкает и тут испуганно говорит:

– Мог! Тут проблема!

– Что? Ханк подох? – нервно ответил я. – Вот ты мисс очевидность…

Она ответила не сразу. Я сначала услышал вздох, который, как я сначала подумал, был из-за моей нервности, но потом я услышал такую дрожь в ее дыхании, словно она хочет сказать что-то другое.

– Лиззи, отвечай.

– Самолеты были кейронские.

У меня отваливалась нижняя челюсть. По мне разом пробежался холодный пот, а ружье в моих руках начало соскальзывать.

– Лиззи, тут три варианта. Либо их своровали, но я в этом очень сомневаюсь из-за их количества, – я говорил неуверенно, с запинками. – Либо они что-то перепутали, а в этом я тоже очень сомневаюсь, либо они теперь в союзе с сиронцами.

– Но как они могут быть с ними в союзе!?

– Лиззи, не забывай, что в основе компьютерализма лежит чипирование разумов… А это очень не понравится Кейрону.

– Но…

– Лиззи, это лишь предположение. Я в этом тоже сомневаюсь, но меньше, чем в других вариантах. Я сейчас пережду и выберусь. Ханк мертв?

– Да. Как же меня все это раздражает! Почему ты веришь этому подлецу!? – она замолкла, да и я не хотел отвечать. Она спокойным тоном сказал: – Мог, тебе же Джеймс говорил, когда война закончится. Я хоть и не верю его словам, но, что он сказал?!

– Меня вчера приходило письмо о том, что она закончится через два дня.

– А что-то еще тебе приходило?

Она знает? Почему она задает этот вопрос?

– Нет.

Сегодня. Два дня прошли.

В девять часов вечера мы собрались у костра в подвале и среди посетителей оказался тот самый Як. Какая же неожиданная встреча, я не ожидал его увидеть и Лиззи тоже. Когда он зашел, все умолкли, прервав жестом бурный разговор о легендах. Тот, проходя под небольшой аркой, в наш подвал, в котором лежали осколки от стеклянных банок с протухшим мясом, а стены в нем были из красного кирпича, встал, увидев нас, спрятал одну губу другой губой, потом другую одной губой, боясь повернуть взгляд на меня с Лиззи, и нерешительно сел на одну табуретку; все же остальные пятеро были заняты широкоплечими мужчинами с оружием, висящем на плече и мной с Лиззи. Как оказалось, многие кейронские солдаты достаточно хорошо подготовлены, кроме Яка. Единственный человек среди нас был в черной фуражке, темном плаще. Звали его Алекс и он тут генерал. Остальные, конечно, тоже были в темных плащах, однако вместо фуражек у них были каски. Сказать честно, я бы на месте генерала чувствовал себя некомфортно, ведь каска куда лучше защитит от пули.

Как только он сел, мужчина, которого звать Ублюдком, просто Ублюдком (тот сам так захотел), продолжил говорить:

– Ну и вот, собственно, о чем это я. И вот зашел в это темное ущелье, песок посыпался со скал и он насторожился. Винтовку нацелил вперед и продолжил шаг…

– И он описался? – спросил я с улыбкой. – Давай-ка прекращай эти истории. Вам правда интересно, что ли? Вы не забывайте, что кому-то потом всю ночь не спать, охраняя территорию, и, шарахаясь от каждого шороха. А вы прям хотите напитаться страшными историями.

– Мы так набираемся смелости, эх – махнул он рукой. – Ничего вы не понимаете. Уж лучше сразу наслушаться страшилок и потом не сильно саться на дозоре. Кровь в жилах застывать должна, когда я рассказываю! Чтобы потом самому не истечь кровью. Не забывайте, ну, генерал, вы помните. Я к остальным обращаюсь. Хоть эта и земля под нашим контролем, но не небо… Небо принадлежит лишь одному богу Ахару, а он может не простить нас всех и бросить в огонь.

– Небо принадлежит не Ахару, Ублюдок, – вмешалась Лиззи. – Оно принадлежит природе, а она уже как раз и решает жить нам или нет.

– А вот тут ты не права, милочка! – мне не понравилось как он ее назвал. – Не забывай, даже природа уже под нашим контролем почти. Мы уже природу используем, как оружие. Только вдумайся, мы природу вечно используем на свое благо. Рубим дрова и сжигаем, убиваем животных и жарим их, теперь даже снег – даже он сейчас сыпется на улице, угрожая нам смертью. Всю свою ненависть могла природа на нас кинуть, а теперь мы швыряем ею, как мячом для волейбола.

– Если война будет длится больше года, – прервал генерал. – И если за это время климатическое оружие не остановится, то мы все умрем.

– Почему? – заинтересовался я.

– Потому что…

Як холодным голосом прервал:

– А вы поздороваться не хотите?

Послышался гул и все начали вставать, чтобы пожать тому руку. Даже мы с Лиззи встали пожать ему руку и он на удивление не проигнорировал. Все