Это было, конечно, мальчишеством, но он всерьез нервничал. Наброски углем означали, что она, возможно, до сих пор его любит; о том же говорили спрятанные в ящике фотографии. Тем не менее в свое время она предпочла от него уйти. Теперь Джек понимал, почему она так поступила, и хотел доказать Рэйчел, что ситуация изменилась.

И вот он сидел рядом с Рэйчел и разговаривал с приходящими посетителями, внимательно наблюдая за ее движениями и надеясь обнаружить какой-то дальнейший прогресс. Рэйчел продолжала шевелить пальцами рук и ног, изредка у нее вздрагивали нога или рука, но вплоть до самого вечера ничего нового не произошло. Только когда Джек стал помогать сестре-сиделке ее повернуть, Рэйчел застонала. Когда они повторили это движение, она застонала еще раз и вновь погрузилась в молчание.

Это были всего лишь слабые звуки, но Джека они привели в полный восторг. Он сразу же позвонил девочкам, которые после ужина с Кэтрин вернулись в Большой Сур, позвонил и самой Кэтрин, которая уже приехала в Кармел. Он целовал бледные щеки Рэйчел, говоря ей, какая она замечательная, какая сильная, — и ждал продолжения.

Надежды были столь велики и адреналин был в таком изобилии, что Джек даже не чувствовал усталости. Однако ночные бдения в мастерской в конце концов дали о себе знать, и Джек крепко заснул. Он так и спал, сидя в кресле, когда пришла ночная медсестра, чтобы повернуть Рэйчел.

На этот раз она не застонала. Никаких движений тоже не наблюдалось. Джек был бы сильно разочарован, если бы сестра не догадалась проверить болевой рефлекс — на большом пальце. Палец по-прежнему реагировал.

— Идите домой, — настойчиво предложила сестра. — Мы позвоним, если будут какие-либо изменения. Как только она очнется, вы понадобитесь ей больше, так что пока отдохните как следует.

Джек не был уверен насчет того, что потом он «понадобится ей больше», но фраза ему понравилась, да и девочки оставались одни. И он поехал домой.

В одиннадцать он упал на кровать и спал до тех пор, пока Хоуп не стала трясти его за плечо. Веки казались прямо-таки пудовыми. Джек с усилием открыл один глаз.

— Мы поедем на автобусе, — прошептала Хоуп.

Тут он моментально проснулся и с ужасом увидел, что уже совсем светло.

— Нет, я сейчас. — Он с трудом заставил себя встать. Голова была едва ли не такой же тяжелой, как и веки.

— Поспи еще немного, — сказала стоявшая в дверях Саманта. — Я звонила в больницу. Мама делает все то же самое, но пока не очнулась. Оттуда обещали позвонить, как только она очнется.

Джек все-таки хотел встать, но допустил ошибку, на минуту, как он полагал, опустив голову на подушку после ухода девочек. Естественно, он моментально уснул.

Он проспал еще три часа. Проснувшись, Джек сразу позвонил в больницу. Прогресса пока не наблюдалось, но не было и регресса. В общем, медики были довольны.

Джек хотел бы радоваться, как они, но из головы у него не выходила мысль о том, что Рэйчел может до конца жизни застрять на этой точке. Когда он говорил Кэтрин, что будет заботиться о Рэйчел, он говорил совершенно искренне. Он устроит ее в каньоне, который она так любит, и будет ухаживать за ней не хуже, чем Дункан за Верой, но видит Бог — он не хочет, чтобы все кончилось этим. Он хочет, чтобы Рэйчел была с ним во всех отношениях.

Потягивая горячий кофе, Джек в одних боксерских трусах стоял возле огромного, во всю стену, окна и смотрел на лес. Начинался — или уже начался? — еще один прекрасный день. Туман исчез, обнажив под деревьями красно-коричневую землю, на которой тут и там виднелись темно-зеленые пятна. В вышине на ветках зеленели иголки. Красота и покой.

Он повернулся. То же самое и в доме — красота и покой. Полы из натуральной древесины, зеленая скамейка с цветами сирени на мягких подушках. Стоящие рядом с ней темно-пурпурные, с оранжевыми пятнами, ящики для цветов пестрели хаотично посаженными растениями.

С внезапно мелькнувшей мыслью Джек направился в спальню. Он обыскал гардероб и ночной столик, обследовал ванную, те кухонные шкафы, которыми обычно не пользовался, осмотрел бельевой шкаф. Стоя посреди гостиной, он пытался догадаться, куда же она его положила.

Если вообще сохранила.

А ведь могла и не сохранить.

Джек прошел в мастерскую. Здесь он работал и как будто знает, где что лежит. Тем не менее именно здесь она прятала рисунки умершего ребенка и эскизы углем, которые без Хоуп он вообще бы не нашел.

Ссутулившись, он отправился в комнату Хоуп. Здесь все радовало глаз. Лучше и не придумать места для керамического ангела, который стоит на туалетном столике, — маленький толстый постмодернистский херувим, внимательно наблюдающий за хрустальной шкатулкой с безделушками, за похожей на Джиневру крошечной керамической кошкой, щеткой для волос, кучкой желудей.

Если бы Рэйчел захотела что-то сохранить, она не могла бы найти лучшего стража, чем Хоуп.

Джек поднял ангела, перевернул его и сдвинул скрытые под крыльями две маленькие защелки. Убрав заднюю панель, он вытащил из фигурки бархатный мешочек и высыпал на руку его содержимое. Здесь были жемчужные серьги, которые Рэйчел надевала на свадьбу, — их подарил ей за день до этого ее отец, через два месяца скончавшийся. Здесь были часы с ангелом на циферблате. И кольцо.

Это было не то вульгарное массивное кольцо, которое, как подозревал Джек, лежало в банковском сейфе вместе с бесчисленными дорогими украшениями, надаренными ей за все эти годы Викторией. На его ладони лежало простое золотое кольцо — единственное, которое было дорого Джеку.

Он уже направлялся к машине, исполненный решимости надеть это кольцо на палец Рэйчел, когда на дороге появился Дункан Блай.

— Поднимался с нижнего пастбища, увидел ваш грузовик и понял, что вы еще не уехали! — крикнул он на ходу. — Моя жена хочет видеть Рэйчел, — подойдя поближе, добавил он. — Я собираюсь после работы ее отвезти. Как вы, не против?

— Нет, что вы! — Джек был тронут. Он знал, что Вера не часто выезжает из дома. — Рэйчел будет очень рада. Точнее сказать, она еще не пришла в сознание, но это может помочь.

Коротко кивнув, фермер повернулся, чтобы уйти.

— Подождите, — повинуясь внезапному импульсу, сказал Джек и махнул рукой Дункану, чтобы тот подождал. — Я сейчас как раз туда направляюсь. Так как у меня грузовик, я могу поставить туда кресло. Покажите, что делать, и я погружу ее и выгружу.

Лицо Дункана оставалось непроницаемым.

— Без меня она далеко не ездит.

— Она смогла бы провести больше времени с Рэйчел.

Дункан оглянулся на свое жилище.

— Пожалуй. — С минуту постояв, он двинулся вверх по дороге. — Давайте грузовик.

На то, чтобы отвезти Веру к Рэйчел самому, у Джека были свои, эгоистические мотивы. Он предвкушал предстоящую по дороге беседу, которая должна была заполнить некоторые пробелы в его знаниях, касающиеся первых лет жизни Рэйчел в Большом Суре. А кому, как не Вере, о них знать?