горело ярко-алым. Впервые северянину подумалось, что оно похоже на страшную кровавую рану.

— Куда? — Сонный, вытащенный из постели перепуганным храмовым служкой, Яниэр мгновенно растерял остатки сна. Да, иногда он все ещё спал, хоть и очень мало, и был иссушен и изможден бессонницей предшествующих тяжелых месяцев. Война, которая началась десять лет назад в Великих степях, пришла к ним. Войска Бенну вплотную придвинулись к городским стенам, а значит, вот-вот наступит время штурма и последних ожесточенных боев — уже не где-то там, далеко, а на улицах самого Запретного города. Понадобится много сил.

— Подальше от Ром-Белиата, — Учитель казался невозмутимым, что было, конечно, невозможно в столь трагичных обстоятельствах. Только четко очерченные брови чуть сведены, выдавая, что он не способен расслабить их полностью. — Больше нет надежды.

— Вы сдадите город Игнацию без боя? — тихо спросил Яниэр.

— Да.

Одно-единственное слово прозвучало как удар колокола, разбивая благостную тишину. Разбивая последние хрупкие надежды, что катастрофы еще можно каким-то чудом избегнуть.

— Вы хотите остаться здесь? Почему?

Учитель поморщился, и Яниэр понял, что бессмысленно задавать вопросы — они останутся без ответа. Упрямый наставник не скажет ничего сверх того, что ему положено узнать.

Яниэр вздохнул, припомнив тот роковой день, когда на Материке произошла смена власти. Девять лет назад Второй город Оси сделался Первым, а храм Полуденного Солнца с легкой руки Триумфатора получил титул Великой базилики. С тех пор о былом привилегированном положении можно было забыть: они постоянно боролись за жизнь.

— Великий Иерофант! — во всю мощь своих легких зычно провозгласил глашатай.

Как и подобает, в главном храмовом зале немедленно воцарилась тишина, однако на сей раз вместо почтения и подобострастия на лицах жрецов отразилось лишь недоумение. Занимавший престол Великого Иерофанта Учитель чуть заметно нахмурился, но тут же взял себя в руки и вернул взгляду бесстрастность.

Все глаза обратились к выходу.

Высокие двери распахнулись, и вошел мессир Игнаций Лермон Арк.

Верховный жрец храма Полуденного Солнца свысока оглядел присутствующих, откровенно любуясь шоком, который вызвало его появление. Никто не шелохнулся, не поклонился, не поприветствовал новоявленного Великого Иерофанта словом или жестом. Игнаций, однако, был слишком доволен собой, чтобы в час победного торжества обращать внимания на мелочи вроде нарушения правил этикета.

— Триумфатор! — эхом разнеслись по залу новые слова глашатая, и вслед за Игнацием в двери вплыла Ишерхэ.

Почувствовав за спиной молчаливую поддержку владычицы, Игнаций как будто осмелел и быстрым шагом направился к престолу. Недоумение во взглядах сменилось враждебностью, едва все поняли, что у Триумфатора сменился фаворит, и чем это грозит Ром-Белиату и храму Закатного Солнца. В зале поднялся приглушенный ропот.

Не обращая на всё это никакого внимания, Учитель медленно поднялся с престола. Никогда прежде Яниэр не видел его таким величественным и царственным. Глядя на благородное, полное холодного достоинства лицо Красного Феникса, нельзя было сказать, что происходящее как-то волнует его. Яниэр мгновенно насторожился. Он слишком хорошо знал того, кто долгие годы всецело управлял его жизнью, чтобы поверить в это равнодушное смирение. Взгляд Учителя сделался острым, слишком острым, чтобы его было возможно вынести.

Отточенный взгляд этот резанул по Игнацию; тот замешкался, скривившись, как от удара. Но сейчас же, вспомнив, что сила теперь на его стороне, ухмыльнулся во весь рот и продолжил, откровенно торжествуя, сверлить Красного Феникса глазами. Тонкие губы Учителя, против обыкновения, не тронула даже легкая улыбка.

Яниэр чувствовал, как воздух между этими двумя буквально дрожит от напряжения. Красный Феникс и Золотая Саламандра, как и всякие Первородные, были статны и крепки сложением. Даже Совершенные, вызывающие благоговейный страх среди низших, кровь которых так истово берег Учитель, были не столь велики и прекрасны. Глядя на высокорожденных выходцев из Лианора, можно было вообразить себе истинное могущество бесславно ушедшего народа мореходов, которых почитали за богов, в лица которых боялись смотреть.

— Я еще не успел спуститься, — негромко заметил Учитель, глядя на преграждающего ему путь Игнация.

— Не только успел, а упал на самое дно, — прошипел в ответ тот. — Убирайся с дороги, иначе тебя растопчут!

Прежде чем кто-либо успел отреагировать, левая рука наставника, неповрежденная рука, совершила молниеносное сильное движение: выхватив из-за пояса плеть, Учитель нанес короткий удар снизу вверх — прямо в нагло ухмыляющееся лицо.

Взвизгнув от неожиданности, Игнаций не удержал равновесие и опрокинулся вниз, кубарем скатился по ступеням тронного возвышения. Плеть распрямилась, издав характерный свист. Еще одно быстрое и безукоризненно точное движение — и плеть, подобно алой змее, устремилась навстречу жертве и захлестнулась вокруг горла. Учитель резко рванул на себя и с легкостью подтянул Игнация, полузадушенного, назад к основанию лестницы, так, что тот распростерся у его ног.

Яниэра передернуло, когда он вспомнил, что верхняя часть рукояти новой Учительской плети украшена сверкающей алмазной крошкой. Лица Игнация не было видно, но налипшие на него длинные пряди волос начинали намокать от крови.

Игнаций захрипел, пытаясь что-то сказать. С трудом он поднялся на четвереньки и снова упал, когда Учитель еще раз дернул упругую ленту, играя с поверженным и беззащитным врагом, как с котенком. Красный Феникс мог бы убить его еще первым ударом, однако он не настолько глуп, чтобы не понимать: убить нового ставленника Триумфатора в её присутствии будет крайне опрометчивым шагом. Это только усугубит его собственное положение и положение Ром-Белиата, если, конечно, его еще можно усугубить.

Все в молчании наблюдали за этой дикой сценой. Наконец Игнаций с трудом поднял голову. Ему еще повезло, что в руках Учителя не великолепный Хвост Феникса: те увечья, которые оставила новая плеть, рано или поздно затянутся. При должном мастерстве врачевателя не останется даже уродливых рубцов и длинных шрамов через всё лицо.

Однако сейчас залитый кровью верховный жрец храма Полуденного Солнца выглядел ужасающе.

— Ублюдок!.. — яростно завыл он, кривясь от вкуса собственной крови.

Золотая Саламандра потянул из ножен акинак, надеясь разрезать державшую его унизительную привязь. Но, прежде чем листовидное лезвие коснулось витой плети, та с легкостью соскользнула с горла и, послушная воле Учителя, щелкнула Игнация по кисти. От неожиданной боли тот снова вскрикнул и выронил оружие.

Яниэр благоразумно сдержал неуместную сейчас улыбку. Единственным оружием, которым владел Учитель, была плеть, ничего другого он не признавал. Зато обращался с нею Красный Феникс лучше любого надсмотрщика с рудников Материка: от филигранных траекторий ударов было практически невозможно уклониться.

— Поведение, недостойное Великого Иерофанта, — ровным голосом произнес Учитель, давая понять, что закончил. Плеть мягко прошелестела в воздухе и послушно свернулась за поясом.

Почуяв, что свободен, Игнаций вскочил на ноги. Пошатываясь, отступил на несколько шагов и полуобернулся через плечо, ища взглядом Ишерхэ, словно ребенок, просящий мать о защите. Наверняка мерзкий, тошнотворный запах крови