Какая вздорная глупость со стороны Учителя не верить ему! Но и сам он глупец не меньший, раз позволил спровоцировать себя и втянуть в нежеланное противостояние.

— Остановись! — Яниэр решительно встал прямо перед ним, готовый, кажется, к худшему: боевые веера с ледяными лезвиями искристо сверкнули в полумраке. — Мессир погибнет, потеряв столько сил! С Аверием он в безопасности. Ты сам знаешь, Наварх Ром-Белиата не сможет причинить Учителю вред. В отличие от тебя. Аверий физически не сможет предать его, Агния также доказала свою верность. Дай им спокойно уйти.

— Я вернул его в мир, а не они! — в раздражении прорычал Черный жрец, не обращая внимание на ультимативный тон владетеля Севера. — Учитель должен остаться в Бенну.

— Он не жалеет крови и быстро теряет силу. — Веера взвились в воздух в угрожающем жесте — Белый Журавль расправил крылья из полупрозрачного льда. Элиар с удивлением наблюдал за этой демонстрацией. Неужели Первый ученик осмелится драться с ним? — Разве ты не видишь? Учитель готов умереть, лишь бы не идти с тобой!

— Если Учитель умрёт, я призову его душу снова! — в яростном запале крикнул Элиар, в ту же секунду раскаиваясь в необдуманных, резко брошенных в лицо Яниэру словах.

Когда-то он был ослеплен ненавистью и не видел, что сам стал похож на того, кого ненавидел, — тиран, взращенный тираном. Сейчас же, осознав многое, Элиар старался взять под контроль темные проявления своей натуры. Но не всегда это удавалось.

— Если получится создать подходящий сосуд, — резонно заметил Яниэр, покачав головой. — Ты ведь уже знаешь, что это не так-то просто, верно? Да и душа Учителя может не откликнуться после двух предательств… отступись!

— Ты и вправду готов противостоять мне? — хмуро спросил Элиар.

Глава храма Лунного Солнца не ответил. За спиной его поднимался в небо огромных размеров журавль — величественная птица размером в полнеба. Журавль с оперением цвета белого нефрита — крыла его обернулись острым льдом, подобные гигантским боевым веерам.

— Когда я пришёл убивать Ишерхэ, — мягко улыбнулся Яниэр, ничуть не отвлекаясь на свою духовную проекцию, — владычица оказалась вовсе не так слаба, как мы предполагали. Конечно, ее концентрация не могла сравниться с концентрацией подлинного высшего небожителя, но кое-что она умела. Увидев технику осознанного призыва зверя души в действии, я попытался ее перенять.

— Вот как. — Элиар нахмурил брови: тьма проклюнулась и прорастала из его пальцев длинными острыми когтями. Вот уже всё пространство вокруг густо заволокло тьмой. — Вижу, ты преуспел.

Того, кто одолел в бою высший дух серебряного дракона, уж конечно, не остановит журавль. Однако, если бой всё же завяжется, Яниэр станет сложным и очень опасным противником, который сумеет задержать его надолго.

Элиар с грустью вспомнил, как долго в те страшные годы пришлось ему добиваться доверия Триумфатора. На какие жертвы пришлось пойти, чтобы быть всегда рядом и в нужный момент тайно пустить Яниэра внутрь защитных барьеров дворца. И, конечно, какую цену пришлось заплатить — снискать в глазах всего Ром-Белиата позорную славу предателя, в час нужды переметнувшегося на сторону врага.

Большую часть времени владычица проводила в уединении, в полумраке и тишине. Придворные редко имели удовольствие лицезреть её: Ишерхэ не слишком любила пышные приемы и большие собрания. Чтобы по доброй воле нарушить священный покой Триумфатора просьбой об аудиенции нужно было быть смельчаком или же человеком, которому нечего терять.

Что как раз удачно соответствовало действительности.

— Надеюсь, у тебя был достаточный повод, чтобы явиться? — без предисловий начала Ишерхэ. — Говори.

— Аве Триумфатору! — Элиар поклонился и, бегло осмотрев зал, перевел взгляд на восседавшую на Пионовом троне владычицу. — Благодарю за оказанную честь.

Нынешнюю ставку Триумфатора в Бенну было не сравнить с изысканными роскошествами Ром-Белиата, однако Ишерхэ, кажется, относилась к внешней стороне власти проще, нежели многие Совершенные: материальные блага мало заботили ее.

Красный Волк намеревался было опустить глаза, чтобы в присутствии вышестоящего привычно изучать узоры на паркете, но что-то задержало его, привлекло внимание к тонким белым рукам, лежащим на широких бархатных подлокотниках. Постепенно духовное зрение прояснялось, и Элиар застыл, пораженный.

На Пионовом троне всё так же сидела Ишерхэ, но видел он не изящную женщину, прекрасную лицом и телом. Особенный дар, взгляд, просвечивающий насквозь, под покровом оболочки позволял разглядеть истинную суть. Почти всегда люди были не такими, какими казались, но столь жуткой метаморфозы Элиару еще не встречалось.

Перед ним был бесполый дух, по природе своей способный принять любое обличье, но проклятием рождения заточенный во плоти. Дух могущественный и чуждый всему человеческому. С каждым днем сила его, кажется, только крепла, питаясь темной энергией войны и разрушения, которые вновь царили на Материке.

Дух был огромен. Полностью не помещаясь в тело, он выпростал наружу многочисленные отростки-щупальца, становясь похожим на уродливого паука.

К горлу подкатил комок. С трудом Элиар преодолел чувство ужаса и панического желания бежать прочь, туда, где омерзительные паучьи лапы не смогут до него дотянуться.

— Продолжай, — тягуче пропела Ишерхэ, но Красный Волк услышал лишь стрекочущее щелканье жвал и почти металлический лязг хитиновых зубцов. Лицо владычицы оставалось по-прежнему безупречно, но красота ушла из него. По крайней мере, Элиар перестал ее видеть.

— До меня дошли известия о важном решении, которое было принято Триумфатором, — отозвался он, не в силах оторвать глаз от колыхающегося марева когтистых лап. Черный туман словно бы облекался плотью, становился всё более осязаемым по мере того, как Элиар погружался во внутреннее духовное зрение. — Высочайшим повелением назначен новый Великий Иерофант…

Он осекся, заметив в воздухе тончайшие нити древней магии, не имеющей четкой привязки к стихиям. Так проявлялось могущество небожителей, и оно опутывало зал для аудиенций, словно на глазах растущая паутина.

Ишерхэ лениво повела головой, и к Элиару потянулись белесые стебли, свивая вокруг аккуратный кокон. Красный Волк не шелохнулся, чувствуя: лишний раз дернешься — хищные путы стянутся только крепче. Его хваленая отвага по капле вытекала из сердца, вместо нее тяжелой ртутью заползал холод. Это был холод иного мира, пустота бесцветия. Он и не думал, что может быть так отвратительно и страшно.

— Я был бы счастлив получить благословение его светлости мессира Игнация Лермона Арка, — прямо сказал Элиар, не желая понапрасну терять время. Да и Ишерхэ, в отличие от Учителя, не питала склонности к великосветским намекам, предпочитая четко называть вещи своими именами. Грубо, прямолинейно, но эффективно. — Все мы знаем, что его назначение продиктовано необходимостью: предшественник нынешнего Великого Иерофанта был не в состоянии продолжать службу, проводя политику, противоречащую желаниям Триумфатора.

— Лестер научил тебя говорить так? — не своим голосом разъяренно проревела Ишерхэ, и хищное паучье чрево раздулось. — Надеется, прислать ко мне раба с извинениями будет достаточно?

— Осмелюсь заметить, —