а затем и забилось в судорогах молодое тело, глаза парня распахнулись, из них и из открытого в безмолвном крике рта хлынул ослепительный свет, буквально затапливая помещение. Седой чуть отстранился, прикрывая ладонью глаза.* * *

Во тьме теряется понимание времени. Тебя просто нет, есть лишь темнота, абсолютное ничто, в которое ты погружаешься, стоит лишь отключиться сознанию.

Но в одно мгновение тьма вдруг словно задрожала, зазвенела, трескаясь, и из трещин начал пробиваться яркий свет. Он буквально проломил темноту, заливая собой всё, выжигая мозг и развевая в пыль разум. Что-то хлынуло внутрь меня, наполняя, испепеляя, но при этом словно привнося то, чего не хватало, то, что было уместно, правильно, нужно…

Ещё полностью не осознавая себя, я вдруг увидел площадь, заполненную людьми. В центре неё стояло семь тронов, на которых сидели силуэты, сотканные из тьмы. Один из тронов был пуст, и я совершенно привычно занял его. Повернув голову, по левую руку от меня увидел сидящего рядом Флоки. Его образ словно двоился, лицо мужчины, которое я запомнил, накладывалось на лицо задорного смуглого парня, который подмигивал мне с искрами в глазах.

Откуда-то изнутри пришло понимание происходящего — передо мной был пантеон богов. Семь настоящих властителей магии и нашего мира, и я был среди них как равный.

Картинки перед глазами полетели с большой скоростью, сменяя друг друга. Вот я парил среди грозовых туч, поднимая дикие волны и повелевая штормом. Сама стихия подчинялась и ластилась ко мне, как котёнок, выполняя мои желания без малейшего промедления.

Вот люди, чьи жаждущие влаги поля наконец получили долгожданный дождь, теперь возносят хвалебные песни, наполняя меня силой, способной сворачивать горы.

Вот девушка в храме, зардевшаяся от оказанной чести, просит о божественном снисхождении, и я вижу собственные руки, обнимающие её.

Ещё тысячи подобных картин, пропитанных могуществом и безмерной силой магии, исходящей из моего тела. Но вот что-то стало происходить, я вновь оказался на площади с семью тронами, только вот людей на ней уже не было, а вместо теневых сущностей богов теперь на тронах лежали лишь их пустые искры, а Флоки рядом со мной пылал ненавистью.

— Мы справимся, — раздался его искажённый подрагивающий голос. — Наших с тобой сил хватит! Ты накопил достаточно, они отдали всё, в надежде на тебя! Я прикрою, отдам своё, ты станешь верховным и сможешь защитить всех!

Я верил ему. Сам готов был прикрыть его спину и потому первым рванул в бой, когда пришло время. Привёл всё, что осталось от моей армии, от тех, кто доверился мне и решился выступить против вторженцев. Встретив четверых новых магов лицом к лицу, я сначала искал пятого, но скоро это потеряло значение. Их первые удары были сокрушительными по силе, но я знал, что Флоки прикроет меня, поэтому устремился вперёд, формируя в руке копьё чудовищной силы, и метнул его в того, кто метил на моё место в пантеоне. Он пытался защититься, сформировал щит, но я видел первобытный ужас в его глазах перед моей силой.

И потому летящий в меня сгусток могущественной энергии я заметил поздно. Обернулся быстро, но недостаточно, чтобы успеть уклониться, однако этого хватило, чтобы увидеть спокойное лицо Флоки, который даже не собирался тратить энергию на мою защиту. Он словно ждал, когда же они расточат основные силы, стараясь убрать меня с поля боя.

Собрав последнюю энергию на встречный удар, я уже понимал, что не выиграю, но даже если Флоки меня обманул, я не мог позволить этим четверым захватить власть. От столкновения моей магии и чужой произошёл взрыв, после которого меня окутала тьма, но даже в ней я пытался бороться, чтобы не пропасть, не позволить им выпить мои силы, уничтожить искру и забрать себе тот мир, который я считал своим.

Чужие воспоминания лились в мозг, сопровождаясь такой болью, что я не чувствовал ничего, кроме неё. Не мог понять, где моё тело, в каком оно состоянии, я словно весь стал сгустком энергии, бьющейся в агонии.

Я думал, что раньше достаточно много знал о мире, но сейчас, когда у меня в голове в одно мгновение поместились воспоминания о стольких веках, я понимал, что мои прожитые годы стали лишь песчинкой в пустыне песка того опыта, который внезапно мне открылся.

Вода хлынула из лёгких, я закашлялся, раздирая глотку, заскрёб руками, перевернулся на бок и чуть не ухнул в пустоту, но кто-то меня вовремя удержал. Кто это был, где я нахожусь, что вообще происходит и ПОЧЕМУ Я ЖИВ⁈ — все эти вопросы меня сейчас не волновали, я лишь пытался дышать.

Когда это наконец удалось сделать без бульканья воды, я кое-как разлепил веки, опрокинулся на спину и уставился на каменный потолок, облепленный бледно-зелёным светящимся мхом.

— Ну его к Даст такое посмертие, — привычно выругался, хрипя сорванными связками.

— На твоём месте я бы перестал упоминать это имя.

Услышав знакомый голос, я даже двигаться не стал. Но любопытство всё-таки подняло голову.

— И куда ж ты подевался, Седой? Мы тебя искали, ноги стёрли, а ты здесь, — хохотнул я, испытывая какое-то странное ощущение, сродни эйфории. Моё тело болело, но при этом я ощущал себя непривычно лёгким и напрочь ни о чём не беспокоящимся. Побочные действия смерти?

— Никуда, — ответил проводник.

Я помолчал, продолжая бездумно разглядывать потолок.

— Ты давай в себя-то приходи, ученичок, пока чего похуже твоей смерти не произошло, — проворчал Раззарт.

— Куда уж хуже, — я смог сесть, понимая, что весь мокрый, но при этом снаружи было достаточно тепло.

Огляделся: каменный грот со светящимся озером, алтарём