Она рассмеялась ему в лицо – не смогла удержаться. Вырвавшийся из нее истерический хохот перешел в рыдания.

– Верить? – переспросила Селена. Это слово обжигало ей горло. – Верить? – исступленно взвизгнула она.

Она наконец взорвалась. В венах вскипел адреналин. Он стремительно пронесся по телу, придал ей сил, толкнул вперед.

Селена набросилась на мужа, толкнула его всем весом своего тела, сбила с ног, сама приземлилась сверху, вышибая из его легких воздух. Грэм судорожно пытался вдохнуть. Она замахнулась и всадила кулак ему в челюсть. Он вскинул руки в попытке защититься от нее.

– Селена, – выдавил он. – Прекрати.

Но она колотила и колотила его – изо всех сил, рыдая от ярости и боли, своей и чужой. Она оплакивала свою мать, Женеву, Жаклин, даже Перл. Да, Перл. Которая все это и устроила – только потому, что сама не знала ничего, кроме страданий. Только потому, что нашла трещины, на которые оставалось всего лишь надавить.

Изнеможение замедлило ее удары. Грэм так и лежал, закрыв голову руками. Истекая кровью. Ее кулаки, ее руки горели от напряжения и отдачи. Дыхание превратилось в утробный животный рык.

Ему не составило труда опрокинуть ее. Одним неуловимым движением Грэм повалил Селену на пол и оказался сверху. Он неотрывно смотрел ей в глаза, с его лица капала кровь. Селена чувствовала ее на своем лице, ощущала, как она стекает по горлу. Он вдавил ее руки в пол и всем весом уселся ей на живот. Ему удалось ее обездвижить – Селене нечего было противопоставить его огромной силе. Она не предполагала, что однажды почувствует себя настолько слабой. Ей не хватало воздуха, руки и кисти болели.

– Каждый раз, когда ты била меня, Селена, – прохрипел он, тяжело дыша, – ты делала это только потому, что я тебе позволял. Я знал, что заслужил. Возможно, мне это даже нравилось – самую малость. Меня жутко заводит, когда ты злишься. Но это был последний раз.

Она отчаянно извивалась под ним, пытаясь вырваться. Но по сравнению с мужем она была бессильной куклой, беззащитным ребенком.

– Отпусти меня! – хрипло выкрикнула она, едва узнавая собственный голос.

Что-то темное промелькнуло в его взгляде. В следующее мгновение он раскрытой ладонью ударил ее по лицу. У нее задрожала челюсть, сильная боль пронзила затылок и шею. Мир перед глазами поплыл. Время замерло. Его лицо исказила ужасающая гримаса, которой она никогда прежде не видела. Так вот как он смотрел на стриптизершу из Вегаса? На Женеву? На Жаклин?

– Я чувствую что-то – глубоко внутри, – поделился он с ней однажды. – Иногда это что-то вырывается на свободу, делая меня совершенно другим человеком.

Она подумала, что так он пытается оправдать свои грехи. Но теперь она это увидела. Почувствовала на собственных губах – у его тайны был соленый привкус крови.

– Мальчики, – прошептала она.

Она вспомнила, как совсем недавно в нее вцепился соскучившийся Стивен. Как пару часов назад Оливер, надувшись, сидел за кухонным столом с ее матерью. Господи. Увидит ли она их снова? Кто позаботится о них, если ее не станет? Из ее груди вырвался крик. Она ревела, как раненый зверь, – от ярости, от горя, от бессилия.

– Захлопни свою чертову пасть, Селена, – прошипел незнакомец, который все это время притворялся ее мужем. – Еще захотела?

Он чуть сдвинулся. Ее колено – метко, молниеносно – врезалось ему в пах. Он застыл, побледнел, сдавленно вскрикнул, свалился с нее и, свернувшись калачиком, застонал.

– Ты ублюдок, – выдавила она. – Я ненавижу тебя.

Ответом ей было утробное мычание.

Она с трудом поднялась на ноги, схватила телефон и зарядное устройство и уже собиралась бежать к двери, когда его сильная рука вцепилась в ее лодыжку. Пальцы больно впились в кожу. Она споткнулась, снова рухнула на пол, телефон со стуком ударился о паркет и отлетел в сторону.

Хватая ртом воздух, она поползла к двери. Он снова оседлал ее, заставил перевернуться, больно приложив головой об пол. Затем он впился руками ей в шею и начал сдавливать горло.

Селена не могла дышать, не могла кричать. Она вцепилась в его запястья, отчаянно брыкая ногами.

Ее собственный муж… Она попыталась произнести его имя, но не смогла. Голоса не существовало без воздуха.

– Я дал тебе все, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Ты избалованная неблагодарная сука.

Ее муж, с почерневшими от ярости глазами, хотел убить ее.

И убивал.

Мир вокруг начал меркнуть, искажаться, словно она смотрела через «рыбий глаз». Мысли бешено метались, она судорожно оглядывала коридор в поисках какого-нибудь оружия, выхода, решения.

Но силы очень быстро ее оставили. Взгляд упал на висевший над столиком семейный портрет.

«Оно того стоит, – сказала ей тогда фотограф. – Уж поверьте».

Ее бедные детки. Перед мысленным взором калейдоскопом закружились воспоминания: их смеющиеся лица, тот день, когда Стивен опрокинул себе на голову миску с гороховым пюре, первые шаги Оливера, Стивен, наблюдающий, как она засыпает, его медленно слипающиеся, сонные глазки, тепло их маленьких тел, свернувшихся у нее под боком. Она теряла их. Она старалась изо всех сил – и все равно подвела их. Кем они вырастут без нее? Как переживут такое?

Селена почувствовала, что слабеет. Она проваливалась в темноту, конечности потяжелели, обессилели. Она не сводила глаз с фотографии мальчиков. Она хотела любоваться ими до самого конца.

Вдруг хватка Грэма ослабла, в ее легкие ворвался вожделенный кислород.

Селена захрипела, втягивая воздух, руки потянулись к измученному горлу. Она закашлялась. Подступила рвота. Во рту она чувствовала привкус желчи. Грэм все еще сидел на ней, застывший, ошеломленный. Лицо его разгладилось. Руки свободно свисали по бокам.

– Отпусти меня. – Она не могла выдавить из себя ничего, кроме шепота.

Он посмотрел на нее слезящимися красными глазами – она не знала, плакал он от напряжения или от тоски. На мгновение она снова увидела того мужчину, которым всю жизнь его считала. Наконец его пошатнуло в сторону, и он тяжело рухнул на пол, сильно ударившись головой.

Она отскочила от него, снова, кашляя, поползла в сторону двери. И тут увидела, что по его лицу стекает кровь. Из раны на затылке.

Позади него стояла женщина. И она ее узнала.

Она сжимала в своей изящной ухоженной руке их пистолет – которым, очевидно, только что ударила Грэма по голове. Ударила, по всей видимости, сильно – ее блузка была забрызгана кровью. Она выглядела не менее ошеломленной. Ее дыхание сбилось, волосы растрепались.

Марта. Перл. Ее единокровная сестра. Незнакомка из поезда.

Перл что-то говорила, но из-за шума в голове Селена не могла разобрать ее слов. Все казалось нереальным. Мир кружился и шатался. Может быть, ей все приснилось? Она изо всех сил старалась удержаться в сознании. Недостаток кислорода дурманил, выжимал последние капли энергии.