. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Оберштурмфюрер СС Вольф»35.

Внес свою долю в сбор информации и сам Гейдрих. Это он, следуя опыту директора прусской политической полиции из прошлого века Вильгельма Штибера, открыл известный «Салон Китти». Он, как и Штибер, питал необоримую слабость к домам свиданий, наслаждался обстановкой, общением с дамами, располагающими к любви. Они-то ему и поведали, до какой степени откровенности доходят клиенты в постели, какие темы порой обрушивают на подружек, взятых на ночь. Удивительно, как эти суровые мужчины молчаливы и сосредоточены днем и какую волю дают словам и чувствам ночью, лаская приглянувшихся пассий. И мужчины эти — не учителя, не мастера из фабричных цехов, а офицеры вермахта, дипломаты, творческая публика, партийные чиновники. И тогда Гейдрих отдает распоряжение. Его люди снимают уютный отель, насыщают интерьерами для греха и оборудованием для прослушивания. Начальник уголовной полиции Артур Небе вспомнил работу в полиции нравов и нашел персонал для этого необычного дома свиданий под названием «Салон Китти». Это не вульгарные шлюхи, а утонченные дамы полусвета. И клиенты недолго топтались снаружи. Популярность заведения в течение месяца взлетела небывало, особенно среди иностранных дипломатов и высших офицеров. Та информация, что снималась с пишущих магнитофонов, стоила порой дюжины сейфов. СД хорошо пополнила тогда свои досье.

Эта служба резво набиралась опыта и становилась вездесущей. Законом от 1938 года ее деятельность распространялась на весь рейх. Основным продуктом СД были аналитические доклады, записки и справки. Они строились на ежедневных материалах территориальных органов политической разведки и на информации из служб безопасности ведущих концернов Германии — «ИГ Фарбен», «Даймлер-Бенц», концернов Тиссена, Круппа, Флика и многих других, которые стали филиалами ведомств Гейдриха и главы военной разведки Канариса. В центральном аппарате СД вся первичная информация обрабатывалась, анализировалась, и на ее основе готовились соответствующие резюме, доклады и записки. Они-то и ложились дважды в неделю на столы руководителям партии и государства. Вся информация в докладах СД делилась на шесть категорий: общее настроение и ситуация, враги, сфера культуры, работа судов и административных учреждений, экономика, здравоохранение36. Данные СД о настроениях населения Германии отличались максимальной объективностью и поэтому, по словам ближайшего сподвижника Геббельса — Ханса Фриче, оказывали «очень благоприятное влияние на эффективность пропаганды»37. Как утверждает немецкий историк Р. Герцштейн, информация политической разведки о настроениях народа имела строго секретный характер и предназначалась для определенного круга государственных служащих и партийных функционеров, которым запрещалось делиться ею даже с коллегами по работе. Эта информация СД выходила под названием «Доклады внутренней политической ситуации» и отражала стремление руководителей внутренней политической разведки превратить ее в орган, который доводил бы заботы и чаяния народа до внимания вождей рейха.

Вот «Доклад», относящийся к зиме 1942 года. СД интересовало, что люди думают о войне вообще, каков их вклад в военные усилия, верят ли они в победу, как относятся к тому, что война затянулась гораздо дольше обещанного, насколько распространены миролюбивые настроения? СД требовала от своих агентов, чтобы те информировали, не ослабло ли у немцев чувство единства с нацией, насколько они вежливы и учтивы по отношению друг к другу в повседневной жизни, как сказываются на настроении граждан перебои в продовольственном снабжении. Агенты должны были выявить мнение граждан о работе полевой почты вермахта, о том, как на деле осуществлялась забота государства о семьях павших солдат и офицеров, как складывалось единство фронта и тыла. Информация по этим вопросам содержалась и в последующих «Докладах» СД для высших руководителей рейха.

Служба безопасности занималась и выявлением тех, кто голосовал «против» на плебисцитах, проводимых Гитлером. На Нюрнбергском процессе обвинители предъявили документ — секретный доклад отделения СД из города Кохема, информирующий о плебисците 10 апреля 1938 года. Там были и такие строки: «При сем прилагается список лиц, проголосовавших «против», и тех, чьи бюллетени были признаны недействительными. Контроль был осуществлен следующим образом: члены избирательной комиссии проставили номера на всех бюллетенях. В ходе голосования был составлен список избирателей. Бюллетени раздавались в порядке очередности номеров, поэтому впоследствии оказалось возможным... выявить лиц, которые проголосовали «против», и лиц, чьи бюллетени оказались недействительными. Номер проставлялся на обратной стороне бюллетеня симпатическими чернилами. При сем прилагается также бюллетень протестантского священника Альфреда Вольтерса»38.

Но самую важную работу СД выполняло для ведомства Геббельса. Подразделения политической разведки ставили агентам задачу сообщать о реакции людей на правительственную пропаганду: верят ли массы в объективность информации, поступавшей к ним по официальным каналам? каким предстает враг в воображении немцев? какова эффективность своей пропаганды в сравнении с вражеской? многие ли граждане слушают иностранное радио и обмениваются информацией, полученной из иностранных передач? много ли граждан верят больше вражеской пропаганде нежели своей?39 Периодически появлялись вот такие отчеты: «...с июня 1941 года наблюдается постоянный рост числа радиопреступников (слушателей зарубежных радиопередач. — Э. М.). Если весной 1941 года нам приходилось сажать ежемесячно по двести человек... за запрещенное слушание иностранных станций, то в июле 1941 года это число дошло до трехсот тридцати, в августе и сентябре превысило четыреста. В конце 1941 года оно возросло еще на десять процентов»40.

Пожалуй, эта справка говорит больше об успехах в формировании мировоззрения немцев, нежели об их неприятии режима: 400 выявленных слушателей зарубежного радио на всю семидесятимиллионную Германию неплохой показатель эффективности нацистской пропаганды и тотального полицейского контроля. Тот, кто пытался мыслить иначе, сразу же ощущал холодное, липкое состояние страха, подавлявшего и мысль, и волю. Этот страх «очищал» сознание и душу, готовил их к очередной порции идеологии. Но многим он и не требовался — предыдущими инъекциями сознание и чувства уже были настроены на нацистскую волну. И опять обратимся к авторитетному свидетельству У. Ширера, находившемуся в те годы в Германии: «Мне на собственном опыте довелось убедиться, насколько легко овладевают умами лживая пресса и радио в тоталитарном государстве... Удивляло, а подчас ужасало, что, несмотря на возможность получать информацию о происходящих событиях из иностранных источников... постоянное в течение ряда лет навязывание фальсификаций и искажений все же оказывало на меня определенное воздействие и нередко вводило в заблуждение». Общение с немцами, с теми, кто принадлежал к интеллигенции, позволяет современнику сделать вывод, что «они, как попугаи, повторяют разные нелепости, услышанные по радио или вычитанные из газет»41.

Как правило, СД и министерство пропаганды работали в режиме обратной связи: на каждое политико-пропагандистское выступление, на каждый вышедший на экраны фильм, на каждый выпуск еженедельной кинохроники «Дойчевохеншау» следовала записка СД о реакции населения и корректирующие шаги мастеров пропаганды и массовой культуры.