Потом, разумеется, она сдаст его в полицию. Но это будет позже – а пока она вглядывается вперед, не видя ничего дальше вырывающего ее из пространства круга света.

Ник сказал, что в детстве Шарлинд всегда играл тут. В заброшенном сарае в глубине леса, вдали от дома бабушки, в котором он провел все свое детство, сарае, который он считал своей мальчишеской базой. Никто не знает об этом, а значит, Шарлинд сочтет это место безопасным.

Тишина была глубокой и неестественной, какой никогда не бывает в городе. Кристиан закрыла глаза, прислушиваясь. Где-то далеко тихо журчал ручей. Туда. Вверх по течению до глубокого оврага, оттуда направо. Обессилевший голос Ника звучал в ее сознании.

Как долго она шла, спотыкаясь о покрытые снегом корни? Ветви цеплялись за одежду и лицо, словно пытаясь остановить, удержать от ошибки. Вечер перетек в ночь, и когда она вышла к полуразвалившемуся зданию, осевшему на заросшей бурьяном поляне, даже луна не освещала верхушки деревьев.

Кристиан выключила фонарь. В первое мгновение глаза обожгло темнотой, но вскоре она начала постепенно улавливать тусклый свет звезд. Деревянные срубы сарая выглядели такими трухлявыми, словно могли развалиться по мановению комариного крыла. Капитан прильнула к окну, прислушиваясь.

Тишина, не слышно даже чужого дыхания. Неужели Ник ошибся?

Медленно вытащив пистолет, Кристиан подкралась ко входу. Все еще тихо. Перехватив поудобнее фонарик, она резко открыла дверь и устремила поток света внутрь, надеясь ослепить противника. Но ослеплять было некого.

Капитан сразу же выключила свет, чтобы не выдать своего присутствия. Некоторое время простояла в кромешной темноте, но та пропитала ее насквозь – Кристиан открывала и закрывала глаза, а разницы не было. Должно быть, слепые живут так всю жизнь, под руку с вечной спутницей-тьмой.

Она чиркнула зажигалкой, прикрыв ее рукой, и прошла вдоль стены. Пальцы неистово жгло, но все лучше, чем свет фонаря, от которого сарай будет светиться изнутри, словно маяк на морском побережье. Половицы тихо стенали под ее ногами. В дальнем углу Кристиан обнаружила спальный мешок, консервы и вещи первой необходимости – все явно принесено недавно. Значит, Шарлинд все-таки обосновался здесь. Но где он сейчас?

Пуля, пролетевшая в сантиметре от пляшущего пламени, стала ответом на ее вопрос. Кристиан резко обернулась, включая фонарь; луч вырвал из темноты мужскую фигуру, пытающуюся загородиться от неистового света, и капитан сразу узнала его. Но узнала не по воспоминаниям из вычурного зала оперного театра; узнала мужчину, сбросившего на нее с лестницы труп Розмари Блер.

Еще одна пуля просвистела недалеко от ее лица; Шарлинд не был профессионалом, а эта модель пистолета никогда не славилась практичностью. Кристиан выхватила свое куда более дешевое, но удобное оружие, и противник, почувствовав ее преимущество, развернулся и канул во тьме.

Выругавшись, Кристиан ринулась за ним. В одной руке фонарь, в другой пистолет, она разрывает тишину надвое криком «Я буду стрелять!», и словно во сне вспоминает, что кричала эту фразу ему и тогда. Она может выстрелить. Ударить по ногам, чтобы он упал, и получить все, что ей нужно. Но она не делает этого. Она позволяет ему пользоваться его преимуществом, продолжая погоню.

Она тщательно изучила карту, он знает это место как свои пять пальцев. Кто из них победит в этой войне? Вновь ветви деревьев хватают, бьют, словно сама суть леса сопротивляется поимке чада, десятки лет назад игравшего меж его стволов.

Шарлинд бежит целенаправленно, уверенно, и это пугает более всего. Знание местности – его главное преимущество, и надежда на плохую память тает на глазах. И все же Кристиан не может понять – что же является пунктом его назначения?

Капитан напрягает память; ей кажется, что она что-то напутала. Шарлинд бежит прямо на старые каменоломни, место, где она загонит его в тупик. Что он задумал?

Тьма леса внезапно расступилась, являя собой поле лунного света. Шарлинд резко затормозил в нескольких сантиметрах от глубокой каменной разработки – будь уступ немного пониже и не светила бы луна, он сорвался бы в пропасть. Мужчина сделал неосознанный шаг назад и в то же мгновение обернулся. В его глазах стояло непонимание, страх. И тогда Кристиан поняла.

В его детстве этих каменоломен не было. Она победила.

Лунный свет наконец позволил рассмотреть его лицо. Лицо античной статуи, но теперь перекореженное ненавистью и ужасом. Красота, поразившая ее в зале, едва была видна сквозь синяки от бессонных ночей и царапины, полученные в погоне. И только одна, полностью седая прядь, сияла при свете луны.

Это он был в ее доме. У нее будут образцы ДНК.

– Ха-ха-ха! – его лицо искривило истеричное выражение. – Думаешь, то, что ты зажала меня тут, хоть что-то меняет? О чем ты думала, когда рвалась сюда в одиночку? Даже с целым подготовленным отрядом у вас бы не было шансов взять меня.

Он победоносно ухмыльнулся, разводя руками.

– Потому что у вас нет ордера на арест. И не будет. Ты отлично знаешь, что вы ничего не докажете. Ну же, расскажи мне, что вы нашли у меня в номере. Дай угадаю – ничего серьезного? Ничто не указывает на меня. В этом суть нашего правосудия. Презумпция невиновности. Я не виноват, пока вы не найдете доказательства. Пока не продеретесь сквозь моих адвокатов.

У нее есть доказательства. Нужно лишь остановить его. Нужно лишь доставить его в участок. Может быть, заговорить, а потом застать врасплох.

– Скажи… – она медленно сделала шаг к нему. – Зачем ты это делал? Если твои адвокаты могут отмазать тебя от убийства, почему не могли отмазать от домогательств?

– Этот болтливый сученыш… – Шарлинд чуть ли не выплюнул эти слова. – У него были неопровержимые доказательства. Такие, что уже и не отмажешь. И он продал меня, чертов хакер. Вот делать ему было нечего, кроме как рыть компромат именно на меня… Ну конечно. Он ненавидел меня. Завидовал. Завидовал тому, что я всего добился сам, а он при всех равных прочих осел в дерьме. Даже не то что остался никем, как он всегда любил себя именовать, нет, опустился на самое дно. Побирался по притонам, пока я сиял на сцене. Конечно, это не давало ему покоя. Конечно, он хотел изгадить мне жизнь. Но теперь у него ничего не получится. Теперь этих данных нет.

– Не думал, что тот человек, которого он называл боссом, сохранил все?

– Босс? – яд засочился из его губ, и Кристиан почувствовала, как дрожит все внутри. Да, именно об этом она хотела узнать.