не в Москве? Хотя моя любовь к Питеру бесконечна. – Кристина засмеялась и подхватила с кресла маленькую сумочку. Ее тонкие браслеты звякнули и скатились к запястью. – Вы тоже к нам непременно прилетайте, обещаю вам отличный кофе и умопомрачительные корзиночки с ореховым кремом. Совсем недалеко от нашего дома открылась чудесная кондитерская. Увы, веранда уже закрыта, но зал у них тоже весьма колоритный, а аромат выпечки буквально припечатывает к креслу. Спасибо за гостеприимство. – Кристина ловко надела вязанный берет и стала похожа на художницу-путешественницу, которая всегда находится в поиске интересного пейзажа и не любит долго останавливаться на одном месте.

Неожиданно мне стало жаль, что Кристина уезжает. Ее присутствие наполняло дом необычной атмосферой, и, пожалуй, мне не хватило разговоров с ней.

Егор взял компактный чемодан и направился к двери.

– Егор, – окликнула Елена Валерьевна, – когда ты вернешься? Не задерживайся, пожалуйста.

Он обернулся и резко бросил:

– Ближе к восьми.

– Я буду ждать, ты обещал, что мы поужинаем вместе.

– Хорошо, – ответил Егор и пропустил Кристину вперед.

Домашнего задания накопилось прилично. И за учебники я села обстоятельно, искренне жалея, что вряд ли успею за вечер дочитать Салтыкова-Щедрина. Хотелось побыстрее сдать сочинение, а для этого требовалось победить больше ста страниц. Интуитивно чувствовалось, что над домом сгущаются тучи. Они медленно приближались, отбрасывая тени на окна, дорожки, скамейки… Или, нет, они давно и плотно висели над крышей, нетерпеливо ожидая того момента, когда наконец-то получится выпустить веером ослепительные молнии.

Елена Валерьевна.

Егор.

Между ними было что-то большее, чем обыкновенная ссора, и это точно касалось папы. С одной стороны, каждый имеет право переживать горе так, как ему легче. С другой… Холодность и отстраненность Елены Валерьевны перечеркивали обжигающие слова: «горе», «траур», «утрата»… Но я гнала подобные мысли прочь, не желая встречаться лицом к лицу с чувством вины. Нельзя плохо думать о человеке просто так. Не может женщина потерять мужа и не скорбеть, не может мать потерять ребенка и не страдать от всепоглощающей боли. Не может! И если человек не плачет, это вовсе не значит, что его душа не сотрясается рыданиями.

Егор… Перед уходом он посмотрел на Елену Валерьевну так, что у меня мурашки по спине побежали. Казалось, я знакома со всей палитрой его взглядов, но нет…

– Да, скоро грянет гром, – тихо произнесла я и перевернула страницу учебника по биологии.

«Привези завтра суши, у родителей дурацкая экономия, денег мне теперь дают в два раза меньше», – написала Вика.

«Хорошо, если не забуду».

«Я напомню».

В семь я отправилась пить чай, но на последней ступеньке сердце дернулось и забилось чаще. Будто что-то случилось, и я немедленно должна обратить на это внимание. Неведомая сила заставила меня свернуть направо и немного пройти. Сколько же раз за последнее время я проделывала путь по этому короткому маршруту…

Нет, я не ожидала увидеть ничего нового, но… дверь была приоткрыта. Чуть-чуть. Дверь комнаты Павла была приоткрыта!

Шаг.

Еще один.

Переступить порог… Это так естественно и просто.

А потом закрыть дверь и втянуть в легкие как можно больше воздуха. Воздуха, хранившего частицы прошлого.

Закрыв глаза, я минут пять стояла неподвижно, вспоминая мгновения весны, лета и начала осени.

«…однажды мы с тобой сбежим куда-нибудь надолго… Дженни, от тебя невозможно оторваться… Ладно уж, отпускаю тебя, но через десять минут жду в столовой… выпьем вместе кофе…»

Фразы Павла летели ко мне через время, смерть, через все на свете, они кружили в голове и превращались в еле слышную грустную и прекрасную мелодию. Я открыла глаза и устремилась к столу, чтобы прикоснуться к ноутбуку, ручке, ежедневнику, книжной закладке, стопке толстых тетрадей… Меня душили слезы, но и детская радость подпрыгивала в груди. Так бывает, когда очень долго о чем-то мечтаешь, и вот оно сбылось.

Но сил открыть шкаф не нашлось. Сейчас я не была готова увидеть одежду Павла. В другой раз…

«Наверное, Эмма забыла закрыть дверь после уборки».

Я легла на кровать, провела ладонью по подушке, затем обняла одеяло и подумала о том, что уйти отсюда нужно так же тихо.

* * *

– …посоветуй ему поскорее убраться отсюда!

– Я не желаю с тобой разговаривать в таком тоне!

– Вот и отлично! Можно подумать, это я попросил тебя об этом чертовом ужине!

– Егор, мы должны выяснить все раз и навсегда. И, пожалуйста, не кричи, почему бы не поговорить интеллигентно? Я не собираюсь радовать прислугу новыми семейными сплетнями.

– Мама, хватит. Ты решила начать новую жизнь. Вещи, насколько я понимаю, давно собраны. Так не тяни. Уезжай!

– Александр ждет в машине. Я очень надеялась, что он зайдет к нам, мы вместе выпьем хотя бы чай, и я смогу покинуть этот дом со спокойным сердцем. Почему ты противишься моему счастью?

– Счастью?.. Не могла бы ты напомнить, как давно погиб твой муж? Хотя, какое это имеет значение, если ты и при его жизни не вылезала из постели Ладыгина!

– Егор, ты забываешься!

– Я всего лишь говорю правду!

– Егор!

– Я догадывался, что ваши отношения зашли далеко, да и доброжелатели нашлись… Доброжелатели всегда умеют сказать пару нужных слов в подходящий момент. Но я все же, как дурак, твердил себе: «Это ложь!» и надеялся, надеялся, надеялся… Вот только ты, такая правильная и интеллигентная, даже не стала скрывать этого от меня после смерти отца. Считаешь, мне плевать? Не плевать, мама! Не плевать!

– Пусть Александр зайдет в дом и объяснит…

– Если он явится, я обещаю, что через пять минут тебе придется вызвать для него скорую помощь. Я не промахнусь! Ни в первый раз, ни во второй, ни в третий!

И что-то с грохотом полетело на пол.

– Егор!

Я проснулась от громких фраз, сотрясающих стены, и с удивлением обнаружила, что нахожусь в комнате Павла. Молниеносно соскочив с кровати, я прижалась к двери и попыталась понять, что происходит.

В гостиной ругались Егор и Елена Валерьевна. Но это не была простая ругань, это был тот самый гром, который может расколоть что угодно надвое. Слова летели, переплетались, взмывали, падали и щедро дарили мне ту информацию, в которой я так нуждалась… А еще они дарили боль и страх.

– Да, я не любила Андрея! Но я не собираюсь объясняться с тобой по этому поводу. Ты все равно ничего не поймешь. Благодаря мне, у вас с Павлом был хороший отец и достаток, и ты мог бы сказать мне за это «спасибо»!

– Спасибо! – голос Егора резанул не хуже остро заточенного ножа.

– Я имею право