Все трое невесело рассмеялись.

— Один раз тебе это сошло с рук, — сказала Эдда, — но, боюсь, констебль Уини больше не потерпит подобного хулиганства.

— И правда, дочка, пообещай мне, что этого не повторится, — проговорила Лига, вытирая слезы. — Это одно из условий, иначе констебль тебя не выпустит.

— А еще дай слово, что не будешь выходить на улицу одна, — добавила Эдда, — без меня, мамы, Тодды или другой порядочной женщины.

— Мам, твой Уини разговаривает точь-в-точь как Эдда, — закатила глаза Бранза. — Сплошные правила и запреты!

Лига, однако, уже погрузилась в свои мысли и ничего не ответила. Она взяла ладони обеих дочерей и положила к себе на колени.

— Я прошу прощения у вас обеих, — повторила она, — за то, что прятала вас в своем раю. Мне казалось, что таким образом я сохраняю наше общее счастье.

— Так и было, мамочка! — воскликнула Эдда.

— Мы действительно были счастливы с тобой! — Бранза вновь заволновалась, что мать расплачется. — Как ты можешь сомневаться?

— Ты должна жить там, где тебе хочется, — вдруг сказала Лига.

Бранза изумленно заморгала.

— Там, где хочется? — переспросила Эдда. — А я думала, ты против того, чтобы…

— Я попрошу у Энни экипаж, мы поедем в Рокерли и попросим мисс Данс сделать все необходимое, чтобы перенести тебя в твой сердечный рай.

— Мисс Данс? — испугалась Бранза. — Она может?

— Она сказала, если я когда-нибудь захочу вернуться в тот мир, мне следует прийти к ней, — сообщила Лига и натянуто улыбнулась, плохо изображая радость.

Бранза не сумела выдавить улыбку. Ей бы быть довольной, что мать перестала плакать и даже захотела помочь, и все же… что-то здесь не так. Слишком уж быстро Ма передумала. С чего вдруг? К тому же — Бранза понимала, что это глупо, но ничего не могла с собой поделать — разрешение Лиги обидело ее, как будто та выгоняла дочку из дома. Совсем не одно и то же — перенестись в райский мир тайком от всех и ехать в Рокерли по велению матери, чтобы там над тобой колдовали.

— Ну что, все готовы? — осведомилась Эдда. — Готовы предстать перед констеблем, Энни, Рамстронгом и остальными? Не забывайте, мы отвлекаем Рамстронга от работы.

Лига и Эдда вопросительно посмотрели на Бранзу: согласна ли она, готова ли? Эдда не понимала сестру: и как той может хотеться в мир, где жили — если вообще жили — их бледные копии, вечно милые и довольные? Неужели Бранза не жаждет познать истинные натуры своих близких, увидеть их в горе и радости, в слезах и гневе?

Ах да, они задерживают Рамстронга. Бранза поднялась с каменной плиты.

— Идемте, — сказала она.

Эдда тоже встала, вдвоем с сестрой они помогли подняться Лиге и, не разнимая рук, вышли из камеры.

— Жаль, что Рамстронг не может поехать с нами, — вздохнула Бранза, глядя из окошка кареты. — И Тодда. Андерсу тоже понравилось бы путешествие. Засыпал бы нас вопросами — голова пошла бы кругом.

— Да и Озелу нашлось бы на что посмотреть, — согласилась Эдда. — Только у Рамстронгов сейчас дел невпроворот, готовятся к рождению ребеночка.

Бранза промолчала. Увидит ли она этого младенца? Скорее всего нет, если в Рокерли все пройдет удачно.

— Знаешь, — по секрету поделилась с ней Эдда, — Давит хочет, чтобы родилась девочка.

— Тодда говорила, он давно хотел дочку, еще с тех пор, как повстречал нас с тобой, сестренка.

— Да что ты? Как славно! Хотя ему грех жаловаться на своих сыновей. Андерс и Озел — просто ангелочки.

— Что правда, то правда. Рамстронг их так любит! Да и мы тоже.

Экипаж ехал меж деревьев, на лице Бранзы мелькали пятна солнечного света. Прощания и слезы остались позади, однако впечатались в память Эдды. Особенно запомнилось, как трогательно Озел и Андерс подставили пухлые щечки Бранзе для поцелуя.

— Тебе надо родить собственных детей, Бранза! — отчеканила Эдда.

Сестра удивленно покосилась на нее.

— Эдда, мне уже почти тридцать!

— Двадцать пять лет — это еще далеко не «почти тридцать». К тому же вокруг полно женщин, которые рожают детишек на четвертом десятке. Ты все еще очень красива! Стоит тебе пошевелить пальцем, и у тебя появится уйма ухажеров.

Лицо Бранзы оставалось серьезным и непроницаемым.

— Что такое? Секрет? У тебя кто-то есть на примете? Рассказывай! Ну, кто, кто же он? За кого бы тебе хотелось замуж? — Эдда вскочила со своего сиденья и плюхнулась рядом с сестрой.

— Не говори глупостей! — Косые лучи солнца, которые падали на руки Бранзы, сложенные на коленях, делали заметной каждую складочку на коже, мягкой и податливой, словно замша. — Когда ты пропала…

Острое чувство вины кольнуло Эдду, она притихла, перестала ерзать на сиденье.

— Когда ты пропала, — очень сдержанно произнесла Бранза, — я решила, что это случилось мне в наказание за то, что в детстве я, как и ты, заглядывалась на Ролло Груэна.

— Бранза, глупенькая, ну что ты! — Эдда взяла ее ладонь в свои руки. — Я сбежала по своей воле и прихоти. Откуда мне было знать, что в том мире время будет течь так быстро? Мисс Данс объяснила, что это сбой, который произошел из-за вторжений мистера Дота, и ни ты, ни я здесь ни при чем.

— Может, ты и права, но я сказала себе: «Раз виновата, надо постараться искупить вину. Если я потеряла сестру из-за парня, наверное, можно вернуть ее, отказавшись от него. Если это поможет, я даже глаз не подниму на мужчину». С тех пор я не смотрела ни на Ролло, ни на остальных парней в городе, и перестала думать об этом.

— Бранза! — испуганно охнула Эдда. — Теперь-то ты понимаешь, что никакого наказания не было, и… ты вернула меня, и можешь выбросить эти мысли из головы. Не нужно прятаться от мужчин, ты вполне…

— Я так долго не общалась с мужчинами, что теперь они для меня страшнее жаб и угрей. Если бы мой Волк явился из прежнего мира в человеческом облике, как мамин Медведь, возможно, я решилась бы на что-то, но здешние мужчины — мужчины от природы — такие грубые! Послушать только, как они разговаривают между собой; а как отзываются о нас, женщинах, когда думают, что мы не слышим! Они же презирают нас! — Бранза высвободила пальцы из ладоней Эдды.

— Не все мужчины одинаковы! — Эдда проводила взглядом руку сестры, но не потянулась за ней. — И не все женщины. Возьми, к примеру, Рамстронга. Разве хоть кто-то из мужской половины его семьи нас презирает? Мистер Дит тоже всегда добр и ласков с нами, я потому и попросила Энни нанять его на работу. А Бейкстер, что торгует на рынке, и его сыновья…

Бранза не отвечала и лишь молча глядела в окошко на широкие поля, летящую из-под колес пыль, пышную растительность, к концу весны сменившую нежный салатовый цвет на густо-зеленый.