адрес. Имена этих епископов мало известны, но все они подписали в октябре 396 г. каноны Немавсинского (Нимского) Собора. Список епископов, подписавших постановления Немавсинского Собора среди прочих украшают следующие автографы: «Ego Ursus subscripsi, ego Octauius subscripsi, ego Remigius subscripsi, ego Treferius subscripsi». Данный Собор, по мнению Е. Бабюта и Ж. Годме, был фелицианским Собором, что свидетельствует о принадлежности упомянутых понтификов к фелицианской партии[682]. В историографии велась полемика относительно фигур Ремигия и Триферия. Если Е. Бабют и Е. Грифф признавали Ремигия епископом упомянутого города второй Нарбоннской провинции[683] Аквы Сексты, то Ж. Паланк поместил его в Вапинк (ныне Гап), а епископом города Аквы Сексты признавал Триферия[684]. Исходя из своей датировки, Е. Бабют считал этих епископов противниками Прокула Марсельского и указывал, что данный канон окажется впоследствии воспроизведен в четвертом каноне XII Толедского Собора 681 года[685]. Упоминая вину этих епископов, Туринский Собор определил санкции относительно творящих злоупотребления при рукоположениях. В данном каноне идет речь об «ordinatio sacerdotum» (поставлении священников). Под этим термином, столь характерным для источников западного канонического права, могут скрываться как епископские, так и пресвитерские рукоположения, ибо предшествующая рукоположению процедура «electio» (избрание) или «postulatio» (выдвижение) епископа или пресвитера в конечном итоге находила свое окончательное осуществление именно при таинстве рукоположения, конкретным литургическим выражением которого является «ritus consecrationis» (чин посвящения). Как справедливо отметил Ж. Годме, общие принципы церковной дисциплины на Западе, преимущественно именно в Галлии, предполагали осуществление епископского рукоположения тремя епископами. Хотя данный минимум был известен также и на Востоке в виде первого канона апостолов, восточная каноническая традиция настаивала на совершении епископского рукоположения всеми епископами церковной провинции во главе с митрополитом. Данный принцип, выраженный в четвертом каноне I Вселенского Собора в 325 г., в двенадцатом каноне Лаодикийского Собора, девятнадцатом каноне Антиохийского Собора 341 г., был также постоянно подтверждаем римскими епископами, сначала в 343 г. на Сердикском Соборе в шестом (в латинской редакции пятом) каноне, а затем римскими епископами Сирицием и Иннокентием I в различных посланиях[686]. Галльская церковная традиция, напротив, и после Туринского Собора будет подтверждать упомянутый принцип минимума относительно проблемы количества присутствующих при рукоположении епископов. Достаточно вспомнить первый и третий каноны Регенского (Риецкого) Собора 439 г., третий канон I Аравсионского (Оранжского) Собора[687].

Исходя из данного различия романо-византийской и галльской канонических традиций, следует предположить, что в случае, если Октавий, Урсион, Ремигий и Триферий обвинялись в незаконных епископских рукоположениях, то они как епископы, проигнорировавшие традицию присутствия трех епископов, но сумевшие оправдаться, подверглись незначительному порицанию. Тогда как, если бы разбирательство осуществлялось в Риме или на Востоке, то несомненно, что наказание, несмотря на представленные оправдания, было бы чрезвычайно суровым, вплоть до низвержения. Предположение, согласно которому упомянутые епископы обвинялись в незаконном осуществлении пресвитерских рукоположений, мало вероятно, ибо, если бы такое обвинение имело место, оно определенно бы касалось поставления клириков из чужих диоцезов, а тогда, учитывая, что Туринский Собор в седьмом каноне категорически запретит подобные нарушения церковной дисциплины, означенным епископам грозило бы гораздо более серьезное наказание, чем простое порицание.

Случаи же судебного разбирательства относительно литургически неправильного совершения рукоположения со стороны епископа практически не встречаются в исследуемую эпоху. Вероятно, данное обстоятельство связано с отсутствием четких канонических определений относительно литургического порядка совершения ritus consecrationis. Только через восемьдесят лет после Туринского Собора каноническое собрание галльского происхождения, известное как «Statuta ecclesiae antiqua» (согласно Ш. Мунье, около 475 г.) определит общий порядок пресвитерского рукоположения, согласно которому «Presbyter cum ordinatur, episcopo eum benedicente et manum super caput eius tenente, etiam omnes presbyteri, qui praesentes sunt, manus suas iuxta manus episcopi super caput illius teneant»[688] («Когда пресвитер поставляется, после того, как епископ его благословляет и возлагает руку на его главу, также все пресвитеры, которые присутствуют, держат руки на его голове возле руки епископа»).

Четвертый и пятый каноны Туринского Собора определяли компетенцию епископского суда галльского епископа Триферия в отношении мирянина Палладия, обвинившего некоего испанского пресвитера в преступлениях, а также по поводу пресвитера Экзуперанция, несправедливо обвинявшего того же епископа. Е. Бабют с большими основаниями предполагал, что Палладий и Экзуперанций являлись членами религиозной группы нравственных ригористов, требовавшие абсолютной чистоты жизни. По мнению исследователя, исходившего из своей отвергнутой в настоящее время датировки, к этой же партии принадлежали Лазарь епископ Акв Секст, обвинявший в нравственных преступлениях Бриксия, епископа Цезаредуна (ныне Тур), и Прокул Массилийский, обвинявший в том же епископа Ремигия, осужденного затем восьмым каноном Туринского Собора[689]. Если в первом случае суд епископа Триферия предстает в качестве третейского суда, то во втором случае пресвитер Экзуперанций фактически признается виновным в лжесвидетельстве вследствие передачи его дела тому епископу, которого он обвинял. Данные каноны Туринского Собора представляют собой делегацию конкретной фигуре епископа Триферия «jus iudicandi» и «jus iurisdictionis» (права суда и права юрисдикции) высшей судебной инстанцией, которой являлся для подчиненных ему епископов Туринский Собор на внутрипровинциальном этапе разбирательства. Следует отметить, что данное наделение Собором епископа Триферия всей полнотой судебной церковной власти в отношении определенных разбирательств в целом отвечало не только церковной, но и светской судебной практике.

Характеризуя в целом данную ситуацию, следует отметить, что с точки зрения светского права, как указал немецкий исследователь К. Л. Нетлишс, «судебные» полномочия епископа, согласно императорским указам, представляют собой часто обсуждаемый в исследованиях комплекс. Эти полномочия относятся, прежде всего, к внутрицерковной сфере, процессам клириков или церковным делам. В этих случаях сохраняется привилегия епископского суда (быть судимым епископским судом или синодом…»[690]. Со своей стороны, при осуществлении епископского суда полномочные церковные власти использовали нормы и стандарты светского права, приспосабливая их к аналогичным институциям канонического права. По замечанию Ж. Годме, «сами клирики и с самого начала епископат, использовали римское право, чтобы исполнить юридические акты, которые касались материальной жизни общин. Это были начатки юридической активности епископата, предназначенной институализироваться в «episcopalis audientia» (епископский суд по светским делам)[691]. При упомянутом обстоятельстве делегации судебных прав Туринским Собором епископу Триферию исследователь имеет дело с типичным примером такой «episcopalis audientia». В случае с рассмотрением дела испанского пресвитера и мирянина Палладия епископ Триферий предстает в качестве судьи, судящего мирянина и клирика по криминальному делу, и данный пример весьма характерен с точки зрения проблемы расширения компетенции епископского суда.

Еще с 333 г. после закона Константина I из «Constitutiones Sirmondianae» каждый желающий мог обратиться по всякому гражданскому делу из светского суда к епископскому суду на любой стадии разбирательства и даже перед приговором; притом, что решение епископского суда было обязательным на государственном уровне и безапелляционным. А в эпоху, почти