– Почему?

– Потому что это очень непростой вопрос. Но сейчас я попробую объяснить. Только ты постарайся не перебивать. Это довольно длинная история. А времени не так много.

Август 2016 г. Воскресенье

Новосибирская Зона Посещения

По словам Нагаева, он не знал о беременности дочери. Вафида просто исчезла из поля его зрения. И исчезла надолго.

Вафида была на восьмом месяце, когда начался рок-фестиваль около Сельской. Туда она поехала с подружкой Наташей, медсестрой из женской консультации. Собственно, они там и познакомились, когда Вафида на прием пришла. Наташа с приятелем поехала на машине на фестиваль и Вафиду с собой захватила – та ведь не могла такое крутое мероприятие пропустить со сталкерской тусовкой и всякими экстремалами. И в ночь на шестнадцатое июня Вафида почувствовала себя плохо. Наташка смекнула что к чему, и вместе со своим парнем повезла Вафиду в Искитим. Расстояние-то там где-то пятнадцать километров, всего ничего. Но в это время и случился Скачок.

Они в тот момент проезжали через Лебедевку, там, где Петушиха ее пересекает. Машина заглохла. Все трясется, молнии сверкают. Дома, что поблизости, вспыхивают, что порох. А у Вафиды схватки начались. Ее вывели из машины, и прямо на берегу речки она и родила. Парень пошел с ведром к реке и погиб. Вода в ядовитый кисель превратилась, он ногой ступил, а его приклеило и утащило куда-то. Лишь заорать успел. Немного позже и Наташа погибла.

А у Вафиды чутье сработало. Поняла она, что Зона скакнула. Прикинула – местность-то хорошо знакомая – и пошла не в сторону Искитима, а вдоль речки. И добралась до лодочного причала на берегу Бердского залива.

Через какое-то время мужик к берегу подплыл – это был Лукич. Он Вафиду в Тальменку и доставил. Ей все равно было куда – лишь бы оклематься и отсидеться первое время. А еще в Тальменке мать погибшей Наташи жила – Валентина Степановна. Она Вафиду и приютила.

Вафида очень быстро поняла, что родила мутанта. Едва рассмотрела получше – все стало ясно: у девочки третий глаз во лбу, немного выше лобной кости. Поначалу он незаметен был – лобик-то у ребенка маленький и сморщенный. Но потом Вафида поняла, что там маленький глазик, закрытый веком.

В первый момент она элементарно перепугалась. Затем сообразила, что ничего хорошего ее дочку не ждет. Но отказаться от ребенка, сдать ее в интернат при Институте, Вафида не хотела – не для того рожала.

Жила на артефакты. Первые артефакты она еще по дороге из Зоны прихватила – кинула в рюкзак, и всего делов. Они же после Скачка как грибы после дождя росли. Ну а позже стала с Лукичом в Зону ходить – два сапога пара. Оставит ребенка с Валентиной Степановной – и на промысел. Хабар сбывала через Лукича. Через Лукича и с Анатолием Дробышем познакомилась, сыном Лукича. Анатолий в Искитиме работал, в интернате для детей-дифферентов. А отца навещал на выходных.

А с девчонкой тем временем начали происходить странные вещи. Во-первых, она стала очень быстро расти. В месяц она была уже словно полугодовалая. А в три месяца ей уже два годика можно было дать. И говорить очень рано научилась. А потом, уже весной, случилась с ней история.

Вафида отправилась в Зону за артефактами – там, с севера, Периметр совсем близко от Тальменки. Степановна на работу ушла в школу. Ну а Айгуль вроде как дома сидела. Она тогда уже как пятилетняя выглядела, а соображала на все пятнадцать, если не больше. Возвращается Степановна с работы, а Айгули дома нет. Пропала куда-то. Пошла Степановна ее на улице искать.

Дошла до самой околицы на северной окраине и вдруг видит Айгуль. Та идет, а в руке «сучью погремушку» несет. «Погремушка» тарахтит, а сама Айгуль хохочет.

Увидела такое Степановна и обомлела. Вечером вернулась Вафида из Зоны вместе с Лукичом, а Степановна им рассказывает про выходку Айгули. Пошла Вафида с Айгулью разбираться. Поговорили они в комнате вдвоем, затем Вафида выносит коробку для игрушек. Да только в ней не игрушки, а куча артефактов. Правда, по мелочи, которые не тяжелые: «браслеты», «губки», «перламутры», «булавки»… Натаскала их Айгуль втихушку из Зоны и под кроватью у себя попрятала. Мелочь-то мелочь, но на несколько миллионов рублей сразу.

Когда Вафида с ней переговорила, то Айгуль на территорию Зоны лазить перестала. Но с этого момента неприятности только начались. Молва по Тальменке прошла: мол, девчонка по Зоне ходит и хабар, словно ягоды, собирает. И недели через две нагрянули в Тальменку люди Арчибальда из «Барьера». Вафиды дома не было. Степановну они слушать не стали, забрали Айгуль и в Искитим повезли.

Но Степановна шум подняла. У нее брат участковым в Тальменке работает. Он позвонил в полицию Искитима и сообщил, что похитили ребенка. Машину задержали на въезде в Искитим и всю компанию отправили в полицию. Туда немного позже подъехала и Вафида.

Но ребенка ей не отдали. У Вафиды никаких документов на Айгуль не имелось, как, собственно, и документов на себя. В полиции, когда увидели, что ребенок мутант, позвонили в Институт, и Айгуль в тот же день забрали.

Лишь тогда Вафида обратилась к отцу, чтобы он ей помог документы восстановить и Айгуль вернуть. Но вернуть Айгуль Нагаев не смог, да и не особо старался. Думал, что в интернате Айгули лучше будет. И больше он Вафиду не видел до последней встречи накануне ее смерти.

С Айгулью же в Институте начали проводить эксперименты. Подробности неизвестны, потому что все быстро засекретили. Нагаев лишь слышал, что девочку специально вывозили на территорию Зоны, и она там такое вытворяла, что у экспериментаторов глаза на лоб лезли.

Но экспериментировали они недолго. То ли в конце мая, то ли в начале июня Вафида девочку из интерната выкрала. Помог ей Анатолий Дробыш, с которым они вместе ушли в Зону. Дробыш по дороге погиб, а Вафида нашла укромное место, то самое Убежище, где и спрятала Айгуль. И открылось оно Вафиде в том самом месте, где она родила Айгуль.

– Но, в чем тут фокус, я не знаю, – сказал Нагаев. – Это у Зоны надо спросить, ее штучки.

Он внимательно посмотрел на Варнакова, скользнул взглядом по Закиру и спросил:

– Я продолжу? Тут уже не так много осталось.

– Подождите, подождите, – сказал Колян. – Я сейчас…

До этого момента он слушал рассказ Нагаева молча, ни разу не перебив его. Сказать, что узнанное его ошеломило, значило – ничего не сказать. В какой-то момент он впал в натуральную прострацию, когда и думать-то не хочется. Настолько все не укладывается в голове. И при этом – паршиво на душе. Очень паршиво.

– Коля, я понимаю, что у тебя могут быть вопросы, – не выдержав напряжения, прервал молчание Нагаев. Он уже не лежал, а полусидел, облокотившись на рюкзак. И чувствовал себя заметно лучше. – Ты спрашивай, если чего непонятно. Хотя, если бы ты дослушал до конца…