вниз. Это, по мнению Оруэлла, был "самый меланхоличный звук, который я когда-либо слышал". Он сделал пометку - в итоге так и не осуществленную - о том, что эти льдины будут изображены в романе, а посреди них будет покачиваться пачка сигарет. В миле к северу от озера находился еще один молодежный хостел, расположенный в бутафорском викторианском замке и практически безлюдный ("Мили гулких каменных переходов, никакого освещения, кроме свечей, и только дымящиеся маленькие масляные печки для приготовления пищи"). Выехав рано утром на следующий день, он провел еще один увлекательный час или два на берегу озера, где поверхность снова замерзла, и по льду беззаботно разгуливали дикие утки . Репортаж с озера Рудьярд предвещает еще один фирменный знак "Дороги на Уиган Пирс": неторопливые заметки о природе, которыми Оруэлл чередует описания мрачных сатанинских мельниц и клубящегося дыма. Ухаживающие грачи; крысы, шныряющие по снегу; золотые рассветы: Оруэлл видел их все. Здесь ранним утром солнечный свет, скользящий по льду, создавал "самый замечательный красно-золотой цвет, который я когда-либо видел". Он провел много времени, бросая камни на лед, и решил, что "зазубренный камень, скользящий по льду, издает точно такой же звук, как свист краснозобика".

Еще один десятимильный переход до Макклсфилда, а затем длительная поездка на автобусе позволили ему добраться до центра Манчестера к середине дня 4 февраля. Через пять дней путешествия его средства были на исходе: из денег, привезенных из Лондона, осталось только 3 доллара, и, к своей досаде, он обнаружил, что банки уже закрыты. Невозможно было найти никого, кто мог бы обналичить чек, а погода неуклонно ухудшалась ("Ужасно холодно. Улицы покрыты курганами ужасной черной массы, которая на самом деле была снегом, сильно замерзшим и почерневшим от дыма"), он решил заложить свой шарф - это принесло ему 1s 11d - и укрылся в обычном ночлежном доме на Честер-стрит. То, что первые шаги в его северном турне были предприняты более или менее произвольно, ясно из его реакции на письмо Ричарда Риса о возможных контактах, один из которых, "к счастью", жил неподалеку. К 6 февраля, после дня, проведенного в ночлежном доме, он благополучно поселился у пары по фамилии Мид в их доме в районе Лонгсайт, "очень приличных" людей, по его мнению - мистер Мид был профсоюзным деятелем - живущих в таком же приличном доме. Если и был источник разногласий, то он заключался в слабом неодобрении миссис Мид хороших манер Оруэлла. "Парни здесь ожидают, что их будут ждать", - объяснила она, когда ее гость вызвался помочь с мытьем посуды.

 

По случайности, почти в то же самое время, когда Оруэлл отправился в Манчестер, его коллега-писатель и бывший учитель французского языка Олдос Хаксли прибыл в Ноттингем, чтобы начать тур по местным угольным месторождениям, в ходе которого он спустится в шахту и посетит центр для безработных. Как и его бывший ученик, Хаксли имел опыт работы в этой сфере. Еще в 1931 году он отправился в северный Мидлендс, чтобы написать статью о социальных условиях для журнала Нэша "Pall Mall Magazine". За "Заграницей в Англии" последовала статья-компаньон "Чужая Англия", название которой прекрасно передает шокированное любопытство, с которым воспитанные картографы с юга, как правило, реагировали на ранее неизвестный мир, который они открыли для себя к северу от Трента.

1920-е годы были эпохой, когда отечественные писатели отправились исследовать "потерянную Англию", почти мифические пейзажи Честертона с накатанными английскими дорогами, свободными изгородями и кукурузными полями, исчезающими под потоком тармакадама и жилых комплексов в духе Тюдоров. В 1930-е годы, в мире финансовой катастрофы и трех миллионов безработных, их взоры, за некоторыми исключениями, обратились к заброшенному промышленному северу. Шаблоном послужил бестселлер Дж. Б. Пристли "Английское путешествие" (1934), в котором основное внимание уделялось:

индустриальная Англия угля, железа, стали, хлопка, шерсти, железных дорог; тысячи рядов маленьких одинаковых домов, притворные готические церкви, часовни с квадратными лицами, ратуши, механические институты, мельницы, литейные заводы, склады, изысканные водоемы, павильоны у пирсов... железнодорожные станции, терриконы и "наконечники"...

Это не только сфера действия "Дороги на Уиган Пирс", но и большинства отечественных травелогов того времени, путешествий-открытий, которые стремятся оспорить мнение, высказанное одним из персонажей "Национальной провинции" (1938) Леттис Купер, что "Мы знаем больше об Абиссинии, чем о провинции". Это была эпоха книги Джона Ньюсома "Из ямы: A Challenge to the Comfortable", опубликованной в том же году, когда Оруэлл отправился на север, "Массового наблюдения", отправившего шестьдесят отдыхающих студентов Оксфорда в так называемые "бедствующие районы", молодых людей с открытыми глазами, делающих заметки, когда они смешивались с хлопкоробами на задворках Салфорда. Идея о том, что, как сказал принц Уэльский, "нужно что-то делать", распространилась даже на светских журналистов. Например, в 1933 году стало известно, что Беверли Николс, автор книги "Вниз по садовой дорожке" и украшение Sunday Chronicle, где его статьи носили такие названия, как "Я танцевал с королевой", должен был провести несколько недель в Глазго, изучая условия жизни безработных для новой книги. Николс поселился в общежитии за шиллинг за ночь и подружился с парой братьев, которые показали ему многоквартирный дом своей семьи, но этот опыт был недолгим. По признанию его биографа, "он продержался неделю, прежде чем сдался и поселился в гостинице".

Если часть этого интереса проистекала из искреннего сострадания, то другая часть обнаружила безотказный источник журналистских копий. Как однажды сказал один острослов, в 1930-е годы едва ли можно было бросить камень в шахту в Ланкашире, не попав в кого-нибудь, кому поручили написать статью о шахтерах. Хотя некоторые из тех, о ком писали, были благодарны за освещение их бедственного положения, многие наблюдатели из рабочего класса возмущались тем, что они считали туризмом бедности - болтливыми, плохо информированными отчетами из мира, поверхности которого их исследователи едва коснулись, а обычаи которого они совершенно не понимали. Хилтон, чья книга "Английские пути" (1938), рассказывающая о поездке из Рочдейла в Эпсом, по сути, является "Дорогой на Уиган Пирс в обратном направлении", оставил язвительную критику "пародии" Оруэлла. А. Л. Роуз, сын корнуэльского рабочего по производству фарфоровой глины, пробивший себе путь по академической лестнице до стипендии All Souls, был так же не впечатлен. Мне не нужна была излишняя информация из "Дороги на Уиган Пирс" Оруэлла; мне не нужно было идти в трущобы, как Оруэллу и другим эстонцам из среднего класса: Я уже знал рабочий класс изнутри. Я также не страдал от иллюзий на их счет".

На это можно ответить, что не все мы родились