— Элджин, ты не должен от меня ничего скрывать. Я требую, чтоб ты мне сказал всю правду. Я вижу по твоему лицу и слышу по голосу, что произошло что-то плохое. Это связано с Францией? Наполеон снова напал на Турцию?

— Нет, дорогая моя Полл. — Он смотрел на нее, будто прикидывая, сможет ли она вынести тяжесть известия. — Ты в силах выдержать новость?

— Конечно, конечно. Что может быть плохого сейчас, когда я знаю, что осталась жива и что мое дитя здорово?

Он вынул из кармана письмо и развернул.

— Я получил его сегодня после обеда. Наш «Ментор» по пути на Мальту потерпел крушение. Это случилось возле острова Кифера у южного побережья Пелопоннеса. Капитан и команда спасены, но все наши сокровища с Акрополя, все превосходные рисунки Лусиери и слепки, что были на борту, отправились на дно.

«Боги по природе своей насмешливы». Где она совсем недавно прочла эту фразу? В какой-то из старых книг? Телом она была слишком слаба, чтобы откликнуться на новость извне, а ее ум едва мог осмыслить грандиозность сказанного и еще менее его последствия. Неужели все их труды и денежные затраты пошли насмарку? Неужели она и Элджин лишили мир величайших из его сокровищ? Что же теперь будет с ее мужем? И с ней самой? Что скажут ее родители? Эти мысли проносились в ее усталом мозгу, когда она пыталась придумать, что сказать ему, как утешить. Но изнеможение взяло свое, ее желание утешить Элджина или притвориться разгневанной и бранить его испарилось.

— Элджин, дорогой, что же нам делать? — сказала она совсем тихо, пытаясь потянуться и взять его за руку.

Но он наклонился и сам взял ее холодную ладонь в свои теплые руки.

— Как что? Любой ценой пытаться добыть их.

Пока Мэри рвало над миской, Мастерман отвела назад ее волосы и придержала рукава.

— Единственное, что изменилось, это, что в список пассажиров теперь вписаны мои чада, — сухо проговорила Мэри, переведя дух. — Хоть они, по крайней мере, не подвержены морской болезни.

— Вашу милость тошнит из-за волнения на море, а не из-за той отвратительной вонищи, которой несло от прежнего судна, — отозвалась Мастерман.

«Диана» была самым роскошным из кораблей, на которых им приходилось когда-либо путешествовать, и Мэри могла бы только радоваться. Раньше она часто говорила, что отдала бы что угодно, лишь бы вернуться домой в Шотландию; сейчас они туда и направлялись, и Мэри дала себе слово не ворчать ни по какому поводу.

— И капитан у нас красавчик, а не беззубый пес-пират, — продолжала она болтать.

— И команда не помирает от цинги, — подхватила служанка.

— И я не беременна опять.

— Уж слава богу!

— И мы наконец-то возвращаемся домой.

— И вправду возвращаемся, — вздохнула та. — Ох, миледи, я, признаться, и не думала, что мы выберемся их тех мест живыми.

Мэри рассмеялась, но про себя припомнила, что под конец пребывания в Константинополе и сама боялась примерно того же. В октябре умерла от чумы женщина, жившая неподалеку от английского посольства, и снова зазвучал голос барабанов смерти. Старшие из детишек Элджинов и новорожденная были привиты против оспы, но эта новая эпидемия нагрянула из Египта, когда было восстановлено сообщение между Александрией и Константинополем. Она терроризировала беспомощное население огромного города и отыскивала свои жертвы в каждом квартале, и среди бедных, и среди богатых.

Предосторожности были приняты, но они потребовали от Мэри огромных усилий. Едва оправившись после родов, она должна была приступить к упаковке имущества посольства, чтобы семья могла выехать в первые дни наступающего года. Каждый день она велела проводить дезинфекцию в комнатах посредством окуривания. Густой дым затоплял их противным кислым запахом, но Мэри не собиралась рисковать своим здоровьем или здоровьем детей. Постельное белье ежедневно отправляли в стирку, а всякий, кто выходил на улицу, должен был по возвращении обтереться уксусным раствором и отдать вычистить одежду. И снова с балкона Мэри видела, как увозит мертвецов полночная телега. Жертв эпидемии отправляли хоронить на кладбище в Пера[57]. Чума собрала обильную жатву среди экипажей пришвартованных в гавани русских кораблей, и как раз в тот день, когда семья Элджина должна была грузиться на «Диану», прошел слух, что из ее команды погибли восемнадцать человек. Путешествие было отложено, а Элджин отправился выяснять правдивость этой вести. Она оказалась чистой выдумкой, но в городе каждый день чума косила до сотни человек, и предосторожности были необходимы.

Семнадцатого января они смогли наконец распрощаться с Константинополем. Мэри со слезами простилась с Ханум, которая переселилась в новый прекрасный дворец, выстроенный для нее султаном, и с капитан-пашой, своим преданным поклонником. Она была счастлива, что убегает от болезни, которая угрожала ее детям, что скоро увидит родных и что ее семья наконец-то обретет постоянный дом.

Но как только их судно оказалось в Дарданеллах, поднялись исключительно жестокие штормы, и ее мечты о скором переезде быстро рассеялись перед лицом реальности.

— Мэри, я разговаривал с капитаном, — обратился к ней Элджин. — Нам лучше воспользоваться создавшимися условиями и не продолжать путешествие, ставшее опасным. Капитан советует нам высадиться в Афинах.

— Нам нужно высадиться?

Мэри прекрасно понимала, что больше всего заботит Элджина.

— Присмотрим за тем, насколько надежно хранятся мраморы, оставленные нами в Пирее.

— Ты, наверное, доволен, что капитан «Ментора» отказался взять их на борт? Слава богу, что мы не стали настаивать. Все статуи с фронтонов, изображения рождения Афины и спора между нею и Посейдоном — последние замечательные работы Фидия, которые уцелели, — сейчас бы покоились на морском дне вместе с остальными.

— Я не склонен относить к личным заслугам то, что происходит по воле Божьей. А пути Провидения неисповедимы.

— Во всяком случае, те статуи Фидия, которыми ты восхищаешься больше всего, имеют огромную ценность. Мы должны подыскать судно для их перевозки, как и для кариатиды и огромной статуи Диониса из театра.

Да, подумала Мэри, как хорошо, что ей не нужно оплачивать работы по спасению и этих мраморов тоже. Операции по подъему со дна груза «Ментора», которые велись с октября за их собственный счет, стоили уже немало денег и не принесли удовлетворительных результатов. Рисунки погибли безвозвратно. Вся скульптура, как и фрагменты фриза, лежали на глубине — по оценкам греческих рыбаков — десяти морских саженей. Элджин не жалел времени — как и денег, — пытаясь спасти груз. По его поручению Уильям Гамильтон пообещал огромные награды местным ныряльщикам, если им удастся вытащить затонувший груз. Перед началом зимы он заключил контракт с Базилио Маначини, уроженцем острова Специи, согласно которому назначение Маначини консулом Британии целиком зависело от его успехов по спасению мраморов. Дюжины ныряльщиков были наняты, и их работа на протяжении осени щедро оплачена, но теперь погода ухудшалась с каждой неделей.