— Потому что вчера я не знал. Решили сегодня у ректора.

— И вам не сообщили? — позволила я себе сомнение.

— А почему мне должны были сообщать, с какой части наших студенток эта св… Сиятельная личность начнёт обход?

— Вам не нравится идея по засиятельниванию Теофрении? — усмехнулась я.

— Ради призрачной возможности вернуть Сиятельных мы вынуждены портить жизнь стольким юным магичкам. Кому это понравится?

— А как же рост дара от тесного общения с более сильным магом, о которым говорит сеньор Альварес?

— Альварес когда-нибудь договорится, — хмуро ответил Рауль.

— Что, неужели до сих пор ему никому не удалось поднять дар?

Он резко остановился.

— Катарина, давайте оставим тему близкого общения мужчины и женщины, а то ведь и у меня могут мысли направиться в эту сторону. Как-никак, женитьба на вас точно оставит меня наследником престола, потому что даёт вероятность рождения Сиятельного ребёнка.

— Вы на это никогда не пойдёте, — уверенно ответила я. — Потому что это означало бы войну между Теофренией и Мурицией. Теодоро не отдаст герцогство. Да и вам, при всём желании, его сложно будет захапать из-за отсутствия общих границ.

Он удивлённо хмыкнул и заявил:

— Положим, в данной ситуации герцогство второстепенно, но не могу не отметить, что граница между ним и Теофренией есть. Небольшая, но тем не менее её хватит, чтобы перебросить войска. Странно, что вы так плохо знаете, с кем граничит ваша территория.

Я делано рассмеялась.

— Я понадеялась, что вы этого не знали. Не рассматриваете же вы такой вариант всерьёз?

Он дёрнул плечом.

— Почему нет? Нам жизненно необходимы Сиятельные в стране.

— Но как вы объясните рождение Сиятельного ребёнка у несиятельной пары?

— Разумеется, милостью Двуединого, Катарина, а как же иначе? Двуединый простил Теофрению и дал возможность начать всё сначала.

Глава 38

От столь наглого заявления я потеряла дар речи. Ненадолго потеряла.

— То есть вы за меня уже всё решили? — прошипела я, почти как дражайшая тётушка, когда она в бешенстве.

— Тише, Катарина, а то как засияете и отправите к ксуорсам все наши труды.

— Какие ещё наши труды? — не стала я успокаиваться. — У нас с вами нет никаких общих трудов.

— Ваши по побегу и мои по вашей легализации.

— Вы и без меня прекрасно отправите их к ксуорсам. Рауль, давайте расставим все точки над i. Вы мне, конечно, нравитесь, но не настолько, чтобы выходить за вас замуж, да ещё и жертвовать своим герцогством.

— Вы им уже пожертвовали, когда сбежали. Сбежали от ответственности. Кстати, а что значит ваше выражение про точки?

Я сделала вид, что вопроса не услышала, хотя, если была бы возможность треснуть себя от всей души, непременно бы ею воспользовалась. Нет, мне нужно как-то контролировать себя. Например, перед тем как ответить, проговорить фразу про себя — глядишь, где-то промолчу и сойду за умную. Правда, если я буду настолько тормозить на занятиях, то скорее сойду за тупую.

— Я сбежала не от герцогства, а от…

Я прикусила язык, чтобы не проболтаться. Дражайшей тётушки пока не видно и не слышно, но это не значит, что она меня не ищет. А у меня никакой защиты. Даже фамильяр не стал со мной не то что путешествовать, даже общаться. Совершенно неправильный фамильяр. Нужно будет всё-таки переговорить с горгульей ещё раз, выяснить наконец её имя и поинтересоваться, вдруг кто согласится заменить негодного помощника.

— А от чего, милая Катарина?

— А от нежеланного замужества. А вы мне хотите навязать другое.

— Упаси Двуединый, Катарина. Я вам ничего не навязываю, я просто рассматриваю варианты на случай, если мой план не сработает. Как вы вообще представляете, что я на вас женюсь без вашего согласия?

— Теодоро моё несогласие не мешало хотеть выдать меня за графа Нагейта.

— Но ведь не выдал же. — Теофренийский принц был эталоном спокойствия. — Катарина, душа моя, без вашего согласия авантюру с браком не провернуть.

Я успокоилась, но не настолько, чтобы начать доверять Раулю. Это он сейчас говорит, что нельзя, а потом окажется, что достаточно будет просто поприсутствовать. Явить, так сказать, свой светлый лик в Храме, чтобы Двуединый порадовался и нас благословил.

— Честно говоря, меня вообще удивляет ваше отношение к замужеству. В таких семьях, как Эрилейские, бывают только договорные браки, и вас к этому должны были готовить с детства. Вы слишком серьёзная фигура, чтобы выходить абы за кого, понимаете?

— Понимаю. Поэтому и не хочу абы за кого выходить. Вы, Рауль, конечно, не абы кто, но я вижу слишком много проблем, проистекающих из-за подобного брака.

— Я тоже. Катарина, да поймите же наконец, что я заинтересован не в браке, а в том, чтобы вы остались в Теофрении. На этом и остановимся, хорошо?

Мы двигались по дороге в сторону университетского корпуса. В это время она была не слишком оживлена, но тем не менее студенты и студентки встречались. Сеньориты бросали на моего спутника весьма заинтересованные взгляды, и мне вдруг подумалось, что он лакомая добыча почти для любой теофренийской девушки. Даже если престол ему не достанется, он всё равно будет в ближайшем родстве с семьёй правителя. Но для него это может быть минусом, и даже смертельным. Понимает ли это Рауль? Наверняка. Но получается, судьба страны для него дороже собственной. Впору его пожалеть: принцу приходится быть разменной монетой ради интересов своей страны.

— Хорошо, — согласилась я. — Вы что-то там говорили о моей легализации?

— Надо же, я был уверен, что вы на это не обратили внимания, — усмехнулся он. — На вас выписаны документы и открыт счёт в банке. Денег на нём хватит на покупку дома в столице.

— Какая щедрость, — протянула я, не зная, как на это реагировать.

— Небольшого, — сразу подчеркнул Рауль. — По легенде, это деньги, которые вы получили от продажи имущества погибшей семьи. Заниматься делами вы для всех поедете в выходные.

— А на самом деле?

— А на самом деле мы с вами проведём их в Сиятельном корпусе.

— Мы с вами вместе проводить выходные не будем, — отрезала я.

— Там же не одна спальня.

— Рауль, я вас обещала туда провести только один