— Оранжевая — одна из самых приличных… — задумалась горгулья. — Есть ещё совсем скромный вариант для тех, кто внезапно засиял в обычной семье.

Скромный вариант оказался как раз по мне: ни тебе неприличных картин на стенах, ни излишней пышности в обстановке. А вот всё, что нужно, — есть. Я осмотрелась и бросила в кресло свои вещи показывая, что остаюсь тут.

— Сиятельной донье неприлично в такой комнате жить, — пробухтела горгулья.

— Сиятельной донье не надо отвлекаться на роскошь, — ответила я. — Она будет заряжать кристалл и сидеть в библиотеке. Кстати, а кормить чем-то Сиятельную донью тут будет?

— Разумеется, — оскорбилась горгулья. — Это я перед тем показывала, что у нас ничего нет. Нечего всяким лезть в Сиятельные тайны. Вы будете ужинать сейчас, донья?

— Для начала я хотела бы узнать ваше имя, моя замечательная помощница.

— Моё имя?

Похоже, просьба была из разряда неприличных, иначе с чего бы вдруг горгулья остолбенела. Причём остолбенела в полном смысле этого слова: отличить её от статуи сейчас было бы невозможно.

— Если я вас чем-то оскорбила, то это по незнанию. Мне кажется неудобным общаться с вами не по имени, пусть вы даже здесь одна.

— Что вы, донья, это большая честь для меня, — ожила горгулья. — Моё имя Альба, но Сиятельные господа редко утруждают себя запоминаниями имён чужих фамильяров.

Понятно, относятся к ним примерно как Диего сегодня к Альваресу: замечают, только когда говорят что-то полезное. А так Сиятельные вообще очень редко утруждают себя чем-то. Почему-то вспомнились Теодоро и Марсела в открытой коляске, едущие в храм за благословением. Мурицийский король даже не подумал утруждать себя вежливостью по отношению к навязанной невесте. Марсела вела себя куда достойнее.

— Кстати, Альба, вопрос с моим фамильяром всё так же открыт. Возможно, кто-то из ныне спящих хотел бы занять место при мне? Ибо мой фамильяр себя дискредитировал в моих глазах.

— Ой, донья, — тяжело поворочала головой горгулья. — Ваш фамилиар — он очень сильный. Да, вы под зельем, поэтому он почувствует вас только совсем близко. Но если вы решите его заменить, он поймёт, где вы, и непременно появится тут, чтобы сразиться с новым фамильяром. И исход битвы будет в пользу старого.

— Почему вы в этом так уверены? — удивилась я.

— Да потому, донья, что мне прекрасно видно: ваш фамильяр прошёл через очень нехороший ритуал. Не каждый род на такое пойдёт, да. — Мне показалось, по телу горгульи прошла волна отвращения. Но какая там волна по камню? — Силы при этом у фамильяра прибавляется, но ритуал нужно регулярно повторять. Нет, донья, не уверена, что у нас найдётся самоубийца.

Глава 40

Ужин Альба притащила почти сразу, я только успела сходить к кристаллу и добросить туда магии. Мои жалкие потуги на его наполненности почти не отражались, но я не отчаивалась: если чего-то прибавляется намного больше, чем убавляется, то рано или поздно это станет заметно. В моём случае скорее поздно, но так я никуда не тороплюсь.

Гордая горгулья вкатила столик, настолько заполненный блюдами, что бутылка туда не влезла, и Альба её и бокал тащила отдельно.

— Донья, я не знала ваших вкусов, а отвлекать не хотела, — радостно проскрежетала она. — Поэтому я набрала понемногу несколько блюд.

Бутылку она мне протянула с таким видом, словно была уверена: это — главное в ужине. Правильно подобранное вино позволяет не заметить мелких недостатков еды, особенно если этой еде уже не один десяток лет. Правда, фрукты, которые ели мы с Раулем, на вкус казались свежими, но вино к ним тоже подавалось…

— Я сейчас ещё за белым вином схожу, донья, — спохватилась Альба. — А то непорядок, если выбора нет.

— Я не увлекаюсь спиртным, — остановила я её. — Мне и одной бутылки много.

— Это вы так говорите, донья, пока не попробовали, — тоном завзятого соблазнителя заявила горгулья. — Как пробу снимете, вы не дополнительную бутылку потребуете, а десяток.

— А вы не составите мне компанию, Альба?

— Я? — горгулья так удивилась, что села на попу, как большая каменная собака. — Есть с вами?

— А что такое? — удивилась я. — Или вы не едите обычную еду и вам нужно что-то такое, экзотическое?

— Скажете тоже, донья, — горгулья немного пришла в себя. — Обычно мы питаемся энергией, но и такую еду можем есть, только она усваивается хуже. Но едим мы её не для усвоения, а для удовольствия. Только кто же нас таким кормить будет?

— Если для удовольствия, тогда давайте поужинаем вместе. А вино? Вино вы пьёте?

Смущённая Альба кивнула и исчезла, чтобы почти тут же появиться со второй бутылкой и бокалом. Столовые приборы для себя она тоже захватила, правда орудовала она ими неумело, сказывалось отсутствие тренировки. Или, скорее, опыта, потому что Сиятельные были теми ещё снобами и обращали на своих помощников внимания меньше, чем на пыль под ногами. Помогают — значит, должны.

Вино, кстати, что красное, что белое, оказалось куда лучше того, что горгулья предлагала Раулю. Вкус и аромат раскрывались ярким букетом, подобного которому я не пробовала ни в прошлой, ни в этой жизни. Впрочем, в этой мне особо и не довелось попробовать вин, слишком юный возраст, в таком приохотиться к выпивке — раз плюнуть. Поэтому я хоть и восхищалась напитком, но не усердствовала, предпочитая налегать на еду, которая тоже была выше всяческих похвал.

— Всё так вкусно, — решила я подольститься к горгулье. — Это вы сами делали?

— Что вы, донья, — вздохнула горгулья. — Кто же нам еду доверит? Когда Теофрения ещё была страной Сиятельных, король пару раз в год отправлял своих поваров в академию. Они тут готовили, а маги сохраняли в стазисных шкафах. Эх… Были времена…

— Возможно, всё ещё вернётся. В Теофрении осознали, сколь пагубно оказалось лишиться Сиятельных, и планируют ввезти из соседних стран или вывести своих. Того Сиятельного, который хотел сюда попасть, как раз для размножения пригласили.

Горгулья тоненько захихикала. На удивление вино на неё действовало: она стала более расслабленная, что ли? Хотя странно говорить о расслабленности камня.

— Ой, донья, скажете тоже, для размножения. А то он будет это делать. Сиятельный сам