раз. Я провела. И не вижу смысла проводить второй раз, если, кроме спальни, вы больше никуда попасть не можете.

Опасения горгульи я разделяла, поэтому больше не собиралась допускать теофренийского принца в Сиятельный корпус. Сначала выясню, что именно его интересует, а уж потом решу, можно ли ему с этим ознакомиться.

— Я хочу проверить одну идею.

— Проверяйте её снаружи.

— Увы, это можно сделать только изнутри.

— Примите как данность, что внутрь вы не попадёте, — отрезала я.

— Вот как? Я чего-то не знаю?

— Вы чего-то не знаете. Мне стоило больших трудов уговорить хранителя корпуса вас не трогать.

Можно сказать, это даже враньём не было, поскольку я действительно объясняла горгулье, почему Рауля нельзя травить.

— Не думаю, что пребывание внутри для меня хоть сколько-то опасно, — вместо благодарности за спасение собственной жизни ответил он. — Проведём эксперимент.

— Не хочу, чтобы меня обвинили в вашей смерти, — ответила я. — Один раз мне удалось избежать казни, но не будет же мне всё время так везти?

— А если я оставлю записку, что всю ответственность принимаю на себя?

Мы застыли друг напротив друга и играли в древнюю игру: кто кого переглядит. Глаза я не отводила лишь из уверенности, что, если проиграю, этот жук найдёт причину, чтобы опять пробраться со мной туда, где ему не место.

— Нет, — отрезала я. — Уверена, ваши безутешные родственники найдут причину, по которой меня следует казнить, и не факт, что это будет сделано правильно.

— Правильно — это как? Чего вы боитесь, Катарина? Почему вы сбежали из Муриции? Не от брака же с графом Нагейтом, на самом деле?

От испуга я не только глаза отвела, но и чуть не отшатнулась. Говорить на эту тему ни с кем, кроме Кати, я не могла. Да и она транслировала только страх, а не конкретику.

— А почему нет? Престарелый граф Нагейт — не предел мечтаний для юной и прекрасной герцогини Эрилейской.

Рауль расхохотался, совершенно неприлично привлекая к нам внимание. Я скорчила постную мину вовремя вспомнив, что я в трауре.

— Со второй частью вашего утверждения соглашусь, а вот с первой поспорю. Нагейт — в расцвете лет сил и ведёт активный образ жизни. Сегодня с утра прибыл в Варенцию с какой-то королевской миссией.

— Да вы что?

Я невольно потёрла руки. Неужели Теодоро купился и меня будут искать там? Пусть ищут.

— Смотрю, вы что-то знаете? — проницательно заметил Рауль и ненавязчиво взял меня под руку. — Пойдёмте же Катарина, время идёт, нам нужно заниматься, а не только болтать.

— Мы с Теодоро недавно пообщались во сне, и я намекнула, что нахожусь в Варенции, — не стала я скрывать. — Кстати, если вас не затруднит, не могли бы вы делиться данными вашей разведки о приключениях дона Нагейта? Это укрепило бы мою легенду.

Рауль кашлянул, словно ему внезапно что-то попало в горло.

— Теодоро общается с вами во сне? Это опасно, знаете ли.

— Подозреваю. Поэтому я к нему близко не подхожу и выгоняю, как только предоставляется возможность. Правда, он был всего два раза, но мне кажется, появится и в третий.

— Наверняка, — согласился Рауль. — Поэтому вам надо закрыться от его посещений. Я научу.

— Сначала мы ему всучим дезу с Нагейтом, — не согласилась я. — А потом я закроюсь. Я правильно понимаю, он меня может вытащить через сон?

— Правильно. Закрытая методика, но мурицийские короли ею владеют. Чем больше вы с ним разговариваете, тем ему легче это сделать.

В его голосе послышалась явная зависть. Наверное, была эта методика недоступна простым смертным, а Раулю страсть как хотелось быть в курсе всего, что недоступно. Была ли это страсть мага или потенциального правителя — разницы не было, поскольку заставляла идти до конца.

За разговором мы дошли до рабочих комнат Рауля. Именно комнат. Их было несколько: кабинет, алхимическая лаборатория и несколько помещений для экспериментов с разной степенью защиты. В двух точно что-то шло, потому что защита там была активной и её всполохи проходили и по двери, и по стенам. Рауль приглашающе открыл дверь в третью, но зайти я не успела, потому что к нам влетел запыхавшийся Альварес.

— Слава Двуединому, успел, — выдохнул он.

— Успел к чему? — холодно спросил Рауль.

— Успел до того, как вы вдвоём запрётесь. Сеньорита Катарина очень наивна и не понимает, что если она уединится вдвоём с тобой, Рауль, то её репутации конец. Никто не поверит, что вы там ничем этаким не занимались.

— Хосе Игнасио, ты спятил? — поинтересовался Рауль. — Чем мы с Катариной там можем заниматься, кроме магии? Я бы ещё понял в кабинете, здесь хотя бы кресло есть, не слишком удобное, но всё же.

Я на всякий случай заглянула в комнату, в которую мы направлялись. В ней даже окон не было, не говоря уже о каком-либо завалящем диванчике, который мог бы угрожать моей девичьей чести. Да что там диванчика, там вообще ничего не было, одни голые стены и каменный пол. Я посмотрела на Рауля, тот мне ответил столь же непонимающим взглядом.

— Сеньор Альварес, нужно обладать очень испорченным воображением, чтобы подумать что-то неприличное про эту комнату, — заметила я.

— Вы наших магов не знаете, — возразил он. — У них воображение не просто испорченное, оно заточенное на максимально испорченные варианты. Поэтому то, что я иду с вами, не обсуждается.

— Боюсь, тогда мне вовек не отмыться, — ответила я, невинно взмахнув ресницами. — Одного сеньора мне бы простили, а сразу двух… Уверена, этого никогда не забудут.

— Вы о чём, Катарина? — уставился на меня Альварес.

— Об испорченности ваших магов. Не знаю, что они надумают, но наедине с двумя мужчинами я не останусь. Мне и одного много.

На самом деле, мне бы и горгульи хватило, из неё получился прекрасный учитель, но кто меня будет об этом спрашивать?

— Я — ваш куратор и почти жених. А Рауль… Знаете, Катарина, какая у него репутация?

Теофренийский принц только глаза к потолку возвёл, наверное, молил Двуединого даровать терпение. Я насмешливо фыркнула.

— Ой, можно подумать, сеньор Альварес, что у вас репутация лучше.

— Это всё неправда, — с ходу начал он открещиваться. — Кто вам сказал? Секретарша