– Замечательный вопрос Знаете, меня очень удивило, когда яузнала, что перед тем, как сделать осужденному на смерть инъекцию яда, иглушприца тщательно стерилизуют. Интересно, зачем? Тому, кто через пару секундстанет трупом, уже все равно, занесут ему в кровь гепатит, СПИД или что-нибудьеще. Несите хлеб. Кстати, положите сверху, на масло, сырокопченой колбасы, таместь кусок.

Я выполнила просьбу больной. Ольга Ивановна проглотила двабутерброда, выпила большую чашку крепко заваренного чая и неожиданно сказала:

– Мне намного лучше!

– Вот и слава богу, – обрадовалась я, – видите, поправлятьсяначинаете, проснувшийся аппетит первый показатель этого.

В огромных глазах Ольги зажглись огоньки.

– Нет, это другое. Мне все время казалось, что следуетпокаяться, снять груз с души, и тогда легче станет. Так и вышло. Только вы доконца дослушайте.

– Вы в чем-то еще хотите покаяться? – весьма неделикатновоскликнула я.

Ольга Ивановна стала теребить угол пододеяльника.

– Яна ушла, больше она ко мне не возвращалась.

Я в то время еще больной не была, пошла в магазин навокзальной площади, он у нас один хороший, и столкнулась там с Тоней.

Антонина рассказала, что Яна подалась в Москву и с тех порот нее ни слуху ни духу.

– Совсем не появляется и не звонит? – удивилась ОльгаИвановна. – Вот неблагодарная! Вы с сестрой ее на ноги поставили! Хорошо же онатебя отблагодарила!

Тоня скривилась:

– Не надо мне ее благодарности, умотала, и ладно, меньшезабот. Главное, чтобы назад не вернулась.

Ольга, не зная, как отреагировать на подобное заявление,ушла. Дома она старательно выбросила из головы воспоминания об этой встрече. Нокто-то на небесах не позволил бывшей директрисе детдома жить спокойно.Некоторое время назад к ней явился незнакомый молодой человек и представился:

– Роман Фомин, бывший воспитанник детдома, тот самый,оставшийся в живых из двойни. Скажите, Ольга Ивановна, правда ли, что мой отец,Леонид Фомин, был писателем?

Что оставалось делать Ольге Ивановне? Она сначала попыталасьответить обтекаемо, забубнила нечто вроде: «Ну… это… не помню… давно все было…»

Но Роман спокойно прервал ее.

– У меня есть метрика, там указано: отец Фомин ЛеонидФилимонович. Вопрос не в имени, а в том, был ли мой папа писателем? Все равно яузнаю правду. Где-то в архивах лежит заявление об отказе матери от детей, найтиего трудно, но возможно. Сделайте одолжение, скажите, как обстояло дело.

Ольга Ивановна почувствовала себя совсем плохо.

Она искренне пыталась забыть про то, как помогала Соне, но унее ничего не получалось. Хотя, если подумать, преступления Ольга не совершила,Соня сама решила избавиться от детей, чтобы жить в достатке с успешным мужем.Но отчего-то Оля считала себя виноватой и никак не могла избавиться от этогочувства.

– Да, – сказала она Роману, – это правда. Твой отец, ЛеонидФомин, насколько помню, был писатель, из неудачливых, стал алкоголиком. Егопьянство и побудило Соню отдать вас с сестрой в приют. Твою мать трудно винить,она…

– Давайте не будем говорить о моральной стороне дела, –усмехнулся Роман, – меня волнуют только материальные проблемы. Значит, Софья,будучи женой литератора Леонида Фомина, родила двойню: меня и сестру Катю.Потом она сдала детей в приют. Катюша погибла при пожаре, а я выжил, так?

– Да, – подтвердила Ольга, – верно.

– Эта Соня, – продолжал Роман, – после родила дочку отзаконного, богатого мужа. Назвала чадушко Людмилой и всю жизнь воспитывала ее вполном достатке. Да?

Ольга только кивнула.

– Но, видать, богатый супруг импотентом был, а наша маменьказахотела плотских радостей, – ухмылялся Роман, – бог-то шельму метит! Сновадвойня получилась!

– Многоплодность закладывается генетически, – попыталасьобъяснить Оля физиологическую сторону вопроса, – очень часто женщина, родившаядвойню, снова беременеет двумя…

– Насрать мне на ее генетику, – рявкнул Роман, – навалитьтри кучи! Мне другое интересно! Родила маменька еще двух деток, но не отФомина, да?

– Да.

– А от кого?

– Вроде от шофера мужа.

– Но точно не от Леонида?

– Стопроцентно, он же совсем спился, умер уж, наверное,давно, – вздохнула Ольга.

– Родились у нее девочка Яна и мальчик Алексей?

– Верно.

– Почему же он Мирский, а она Гостева?

– Яну удочерила женщина, Олимпиада Гостева, – разъяснилаОльга, – а мальчика сдали в приют, там его нарекли Алексеем и дали фамилиюМирский.

– Янку воспитывали дома, а парня за госсчет, – процедилРоман, – вечно девкам везет! Но лучше всех эта Людмила устроилась! Вот уж ктосливки снял!

– Людмила-то ни в чем не виновата!

– Ага! – взорвался Роман. – Жила, сырничала, ни в чем отказане знала! А я лишней тарелки каши не имел!

– Но девочка-то ни при чем, это Соня…

– Хватит, – рявкнул Роман, – все понятно! На самом деле япришел выяснить лишь одну вещь: я – Фомин, сын Леонида, а остальные нет, так?

– Да.

– Моя сестра погибла в пожаре, да? – – Верно.

– А почему у меня фамилия Фомин?

Ольга несказанно удивилась.

– Какая же она должна быть? Тебя ведь привезла Соня, сметрикой, в ней четко стояло: отец – Леонид Фомин. На основании ее тебе ипаспорт выдали.

– Метрика у меня, говорил же только что вам, только там ненаписано, что папенька писатель, – раздраженно сказал Роман и спросил:

– Значит, я один Фомин, настоящий, а остальные Сонины детиему никто?

– Да, – подтвердила Ольга, удивившись, что Роман настойчивозадает один и тот же вопрос.

– Ладушки, – протянул парень, – может, у вас и адрес егоесть?

– Был, – кивнула Оля, – но он старый, уже много лет прошло,скорей всего, Леонид сменил квартиру.

Хотя думается мне, что Фомин давно на кладбище.