Она снова рухнула на стул, содрогаясь от рыданий.

Ален бережно обнял ее и посмотрел на герцога. Его наивная привлекательность внезапно исчезла: лицо у него стало зверским и самодовольным.

– Она сказала правду, – проговорил он таким спокойным голосом, что он оказался страшнее любого крика. – Ваш любимец Тиарнан, милорд, – оборотень. Я его не убил, но если бы и убил, то эта смерть была бы более легкой, чем та, что полагалась ему по закону. Если вы его пощадите, то будете виновны в ереси.

Тьер отвел взгляд от ставшего незнакомым лица кузена. Долгую минуту он смотрел на волка и мучительно жалел, что Ален не оказался виновен в простом убийстве. Насколько же страшнее он поступил, превратив отважного мужчину в запуганного зверя, а потом уговаривая сеньора, горюющего о смерти этого мужчины, действительно стать причиной его гибели. «Милый кузен, как ты думаешь, герцог не захочет поохотиться на волка?» Ален написал это письмо и радовался собственному хитроумию. Тьер снова посмотрел на своего кузена.и понял, что потерял все, что их связывало, что детское доверие разрушено безвозвратно. Ему больше нечего было здесь делать – только желать, чтобы все поскорее закончилось.

Ален даже не взглянул на кузена, не стал больше ни о чем просить. Тьер больше не мог ему помочь.

– Что вы сделали с Тиарнаном? – яростно вопросил Хоэл. – Как вы поймали его в этом облике?

– А какая разница! – торжествующе воскликнул Ален. – Вы не можете его защитить: его или убьют, как волка, или сожгут, как колдуна!

– А тебя можно или обезглавить, как предателя, или запороть, как прелюбодея! – взревел Хоэл. – Ах ты, мерзкий нахал! Тиарнан был моим лучшим рыцарем и никогда не сделал ничего плохого никому из своих соседей. И к тебе, между прочим, проявил большую снисходительность, чем ты заслуживал! И в ответ ты с помощью какого-то предательства его одолел, украл жену, украл земли, тиранил слуг, вогнал владение в долги – и охотился на него, охотился безжалостно, с его собственными псами! И что еще хуже, ты обманом заставил меня тоже охотиться на него! Ты прекрасно понимал, что не смеешь и словом обмолвиться о том, что сделал, иначе будешь обвинен по всем статьям. Вы оба! Ты, лживая сучка, он же тебя обожал!

– Он – чудовище! – завизжала Элин, обильно смачивая повязку слезами. – Посмотрите на него!

Волк отполз к самой стене и припал к земле, поджав хвост.

– Это вы чудовища! – крикнул Хоэл. – Он волк, только и всего, добрый волк, который преданно служил мне и сражался за меня, как делал это человеком. Все придворные могут это свидетельствовать. Что вы с ним сделали?

– Он – адская тварь!

– Неправда, – тихо возразила Мари. – Леди Элин, это не так. То, что сделало его таким, не имеет никакого отношения к адским силам. Тиарнан не был злым человеком, и волк – не злой зверь. Чудовище, которого вы так боитесь, – порождение вашего собственного разума. Последуйте собственному совету: посмотрите на него. Неужели вы не видите? А вы раньше видели его в этом облике?

– Я видела его сегодня утром – и он напал на меня! – прорыдала Элин. – Он злобный.

Говоря это, она не смотрела на волка.

– А разве ты не вопила, чтобы мы его убили? – резко спросил Хоэл. – И что еще хуже, ты называла его тварью, прекрасно зная, что «тварь» – это мужчина, который тебя любил и чьи дом и земли ты украла. Ты – хладнокровная мерзкая шлюха!

– Я ненавижу его дом! – страстно заявила Элин. – Жюдикель был прав: там одна горечь! Я жалею, что не согласилась на то, что мне предлагали. Мне надо было объявить брак с этим чудовищем недействительным и честно выйти замуж за Алена.

– Он тебе это предложил? – спросила Авуаз, которая заговорила в первый раз.

Элин бросила на нее полный паники взгляд и зарыдала еще громче.

– Что вы с ним сделали? – в третий раз вопросил Хоэл. – Почему он не может снова превратиться в человека?

– Мы вам не скажем!– лихорадочно заявил Ален. – И вам нас не заставить! Вы не посмеете никому об этом рассказать!

– Я посмею не меньше твоего! – яростно ответил Хоэл. – Если дело дойдет до суда, то вы потеряете почти столько же, сколько Тиарнан. Вы оба лишитесь всех денег, которые у него украли, признаете себя виновными в двоеженстве и прелюбодеянии и сделаете своего нерожденного ребенка ублюдком. И думаю, даже церковь настоит на том, чтобы оборотню было позволено говорить за себя: она всегда требует перед казнью полной исповеди. Вы расскажете мне, что сделали, или, клянусь перед Богом, я доведу дело до суда и потребую, чтобы вас обоих допрашивали под пыткой!

Авуаз пошевелилась, собираясь протестовать, но угроза уже сломала Алена. Пытку в судебном расследовании ис-пользовали часто, и он знал, что при этом происходит.

– Нет! – отчаянно вскрикнул он. – Я все вам скажу! Не трогайте ее: она ждет ребенка и без того достаточно страдала! Нельзя больше ее мучить!

Глаза Хоэла торжествующе сверкнули.

– Тогда говори сейчас же! – приказал он.

Ален с любовью посмотрел на склоненную голову Элин, стянутую повязкой.

– Не тревожься, сокровище мое, – нежно сказал он ей. – Я не позволю, чтобы они тебя трогали. Все будет хорошо.

Элин зашмыгала носом, прижимаясь к его груди, а он положил перевязанную руку ей на голову.

– Говори! – повторил Хоэл с нескрываемым отвращением.

– Тиарнан оставлял со своей одеждой часть себя, когда превращался в ту тварь, которой он стал, – обиженно-раздраженным тоном проговорил Ален, наконец сдавшись. – Без этой части себя он не может превратиться обратно. Элин сказала мне, куда он уходит превращаться, и я отправился туда, спрятался и дождался его. Когда он ушел в лес, я украл его одежду и ту часть вместе с ней.

Герцог протяжно выдохнул. Он откинулся на спинку кресла и, сузив глаза, всмотрелся в пару перед собой.

– И где она сейчас? – спросил он.

– В моем сундуке в Таленсаке, – признался Ален. – Там двойное дно. Я обрызгал все святой водой и завернул в напрестольную пелену, потому что боялся этой твари. Это правда.

Хоэл еще несколько мгновений не шевелился, пригвоздив Алена к месту взглядом. Элин продолжала тихо всхлипывать.

– Тьер, – сказал герцог, – немедленно поезжай в Та-ленсак и привези эти вещи. Не береги коня в дороге: возьми в поместье свежего коня и возвращайся.

Тьер молча поклонился и вышел. Хоэл снова откинулся назад, продолжая сурово смотреть на Алена и Элин.

– Вы были правы, – негромко проговорил он. – Я не хочу, чтобы это дело имело огласку. Я любил Тиарнана, я ценил Изенгрима и не видел зла ни в человеке, ни в волке. Я хочу, чтобы он остался у меня на службе. Ты сказала, дама, что тебе предложили признать твой первый брак недействительным. Ну что ж, это мы можем устроить. Если расторжение будет оформлено, тогда твой второй брачный обряд будет считаться действительным и твой ребенок не станет ублюдком. Мне известно, лорд Ален, что у тебя есть долги. Я и об этом позабочусь. Больше того, я дам тебе денег, чтобы ты уехал. Говорят, что крестовый поход идет успешно и в Святой земле будет создано королевство. Если это так, то для безземельных рыцарей там найдется место – и, возможно, даже поместье. У вас появится возможность устроить свою новую жизнь. Выбирать вам можно между этим и судом, на котором вы скажете о Тиарнане правду – и сами примете последствия. Вы оба много говорили о том, какое он чудовище, но, по-моему, вы знаете, как люди отнесутся к вашим делам, поэтому все и скрывали. Надеюсь, вы хорошенько обдумаете свое решение. Сейчас вы оба можете отправляться вниз и отдыхать. Я желаю, чтобы вы остались в этом доме, пока я не разрешу вам уехать, но в остальном можете делать что хотите. В следующий раз я буду разговаривать с вами после того, как поговорю с Тиарнаном.