– Серый, возьми меч и встреть этих увальней сразу за последним препятствием. Кого бы дать тебе в пару? – Виктория оглянулась.

– Я с удовольствием разомнусь, – раздался голос, при звуках которого тепло затопило желудок.

Иверт и Серый бодро побежали в конец полосы, прихватив с собой по паре деревянных мечей. А к ней подошел мастер Семон. Виктория заметила Ольта с котомкой в руках, оставшегося стоять в стороне.

– Доброе утро, киры. Кир Дарен, прошу, выслушайте вашего слугу.

– Бывшего слугу, – буркнул Дар, но нехотя пошел за мастером.

Виктория сделала вид, что увлечена учебным боем. Бойцы, дошедшие до финиша, пытались пройти через заслон, в котором стояли Серый и Иверт, а к первому рубежу уже выходила следующая двойка. Виктория заметила, что техника боя у игуша и капитана совершенно различная. Иверт больше двигался, его меч мелькал со всех сторон одновременно, а Серый практически не сходил с места, нанося скупые, но сильные удары. Однако в паре эти двое успешно противостояли уже тройке бойцов. Четвертый сидел у ограды. Он был условно убит и теперь кривился, рассматривая наливающийся синяк на руке.

– Берт, пошли кого-нибудь за водой, – не отрываясь от интересного зрелища, попросил конт.

– Я принесу. – Саника, легко перепрыгнув через забор, побежал в замок.

Оська уже слегка охрип, но продолжал петь. В очередном куплете шаман забрался на гору и пытался разжечь костер при помощи молнии. Естественно, там тоже фигурировала грудастая красотка. В этот раз без хвоста, но зато ее кожа была из лавы, и шаману пришлось искать способ потушить пожар у себя в штанах нетрадиционным методом – ведром холодной воды. Каждый куплет Оськиной песенки встречался дружным хохотом. Шут был доволен и старался из всех сил.

В руку ткнулась мокрым носом Кусь. Виктория погладила суку по прижатым к загривку иглам. Сейчас они были не страшны, но во время боя тау поднимали их вверх, и это делало животных во много раз опаснее.

– Где ты бегала, подруга? – ласково спросила, целуя любимицу в мокрый нос. И отчего раньше эти животные казались Виктории безобразно страшными?

Кусь положила большую голову на вытянутые лапы и благодарно заурчала. Если не видеть ее вытянутой зубастой пасти, можно решить, что это кошка. Кошка с внешностью крокодила.

– Здравствуйте, кир Дарен.

– Здравствуй, Ольт.

– А я вот уезжаю. – Ольт замялся.

Дарен старательно смотрел в землю, было заметно, что этот разговор тяготит его.

– Я хотел сказать, что мне стыдно за свой поступок. Я не подумал, что те… что вас за него могут наказать. Простите меня.

– Ольт, ты дурак, да? Дурак? Или думаешь, мать меня не порола? Думаешь, я из-за этого обиделся? Если бы ты мне сказал, может, я бы отговорил тебя и ты бы не был теперь предателем! А ты… ты не умеешь дружить. Я тебе доверял, делился с тобой секретами, а ты просто забыл обо мне. Ты один полез в темницу! А если бы он убил тебя? Как бы я себя чувствовал, не защитив друга? Ты ведь даже не думал об этом, я знаю. Потому что если бы думал, то позвал бы меня. Мы бы вместе справились с тем… гадом… – Рядом кашлянул мастер Семон, и мальчишка на мгновение смущенно замолчал. – Ты предал меня. – Ольт встрепенулся и открыл рот в желании возразить, но Дар не дал ему сказать. – Я думал, мы будем всегда вместе. Как кир Алан и Берт. Я думал, что буду защищать тебя, а ты помогать мне, но тебе никто не нужен. Рэй сказал, что у тебя никогда не будет друзей, но всегда будет компания. – Дарен наконец-то посмотрел в лицо Ольту.

– Это не так! – запальчиво воскликнул раб, собираясь отстаивать свою точку зрения.

– Боги нас судят по поступкам, а не по словам, – произнес Дарен фразу из «Песен Жития». – Рэй сказал, что твой поступок запятнал мою честь, потому что господин отвечает за своих слуг. Он сказал, что рядом со мной должен находиться такой человек, который всегда будет об этом помнить. А еще он сказал, что у дворян нет друзей, есть только слуги и партнеры. Я ему не верил, а теперь верю. Ты все испортил!

Ольт порывался что-то сказать, но Дарен не стал слушать, он развернулся и ушел к отцу. Его щеки пылали, он сердито смотрел перед собой, но голову держал гордо.

– Тебе есть о чем подумать, мальчик мой, – произнес мастер Семон, кладя руку на плечо понурившегося Ольта.

– Он ведь никогда меня не простит, да?

– Все зависит от тебя, дружок.

– Как я могу ему что-то объяснить, если он меня не слушает?

– А ты не говори, ты делай. Дарен правильно тебе сказал, поступки говорят за нас.

– Я не хочу, чтобы он думал обо мне так. Я не предатель!

К ним подъехал воин, который должен был отвезти Ольта в Роган.

– Пора, парень.

Когда Ольт уже забрался на коня и уселся впереди воина, к ним подошел Тур. Он протянул Ольту сверток, ободряюще кивнул и, махнув рукой, ушел. Только за развилкой Висяка Ольт развернул подарок. Это оказалась рубашка, та самая, которую они покупали вместе с Дареном на ярмарке. Дар ее так ни разу и не надел. Ольт шмыгнул носом и разревелся.

– Не вой, – крепче прижал его к себе воин. – Натворил дел – отвечай.

– Я не из-за этого, – шмыгнул носом раб. – Он прав, я просто дурак. Но я докажу ему, что мне можно доверять, – прошептал он себе под нос.

Из-за тучи выглянуло солнце, и Ольт, не умеющий долго предаваться унынию, робко ему улыбнулся. Он совершил глупость, но ему дали шанс все исправить, и он исправит! Он станет воином и будет защищать Дара. Сейчас он в это верил, а раз так, то и печалиться не о чем.

Саника принес кружку вина, и Виктория с тоской подумала, что пить рано утром натощак – не очень хорошая идея. Если только один глоток. Солнце уже выскользнуло из-за гор, заливая мир вокруг чуть розоватым светом. Даже облака, вечно закрывающие далекие пики, казались пушистой розовой ватой. Набирающее силу утреннее солнце постепенно освещало вековое спокойствие могучих лесов, лишь в ложбинках ущелий еще стелился туман. Через несколько часов теплый ветер перегонит редкие облака через перевалы гор, туда, где их встретит море, и небо над Кровью станет удивительно синим. Жаль, что она не художник. Такой пейзаж прекрасно смотрелся бы на стене в спальне Литины. Она поднесла ко рту кружку и тут вспомнила: у них ведь теперь есть художник! Настоящий гений, судя по восхищению Семона. Надо посмотреть, что этот гений умеет, а то вдруг он приверженец кубизма?

– Тур, включи в план встречу с нашим художником. Пусть принесет свои работы.

– Не вздумай пить, Бешеный Алан!

Виктория даже вздрогнула от неожиданности. К ним подошел Иверт и, забрав кружку из рук удивленного конта, поставил ее на землю. Кусь тотчас открыла глаза. Принюхалась и несколько раз с интересом лакнула из кружки. Прислушалась к ощущениям, фыркнула и опять улеглась. Вино ей явно не пришлось по вкусу.