Постель была сброшена на пол, на столе стояли тарелки с остатками еды, рядом на полу валялись перевернутые стулья, дверца шкафа оказалась распахнута. Виктория подняла стул, поставила его посреди комнаты и уселась, положив ногу на ногу. Ксен на мгновение замер и, не поворачиваясь, глухо произнес:

– Оставьте меня одного, кир Алан.

– Даже не подумаю. Я тоже люблю БДСМ, не станешь же ты лишать меня удовольствия понаблюдать за тобой.

– Я осквернил тело, принадлежащее Ирию, – даже не заметив незнакомое слово, горько прошептал Турид.

– Теперь оно принадлежит Вадию, – безразлично произнес конт, едва сдерживая смех.

Нет, Виктория понимала, что сейчас чувствует Турид, но сдержаться не могла. У нее было слишком развито воображение. Первый раз – и сразу с двумя такими горячими штучками. Она представила, как девушки в четыре руки ласкают ксена, а у того на лице расцветает глупая улыбка. А может, он сопротивлялся, убегал, а они догоняли его, сшибая мебель? «У меня казарменный юмор, – подумала она. – Вот я и становлюсь настоящим мужчиной».

– Знаешь, брат Взывающий, я твердо убежден, что после всего, что случилось, тебе нужно повеситься. Хочешь, прикажу принести веревку? И даже выбью из-под тебя стул.

Ну да, конт добрый. А что, кто-то сомневается?

– Не издевайтесь. – Ксен тяжело поднялся на ноги.

Полосы на спине набухли каплями крови. Виктория заметила множество тонких белых шрамов, покрывающих тело Взывающего. А еще она заметила, как топорщится полотенце, закрывающее бедра мужчины. Значит, зелье еще действует? Ничего себе побочный эффект! Да его можно патентовать и продавать как виагру.

– Турид, зачем ты это делаешь?

Ксен устало присел на край кровати, свесил руки с колен, сгорбился и сразу стал похож на побитую собаку. Несчастный, одинокий, растерянный мужчина. И тут же Виктория забыла об их противостоянии, о его шпионской деятельности, о неприятном характере ксена. Русскую душу невозможно истребить никаким переселением в иной мир. Сирые и убогие всегда вызывают жалость.

– Вы хотите принять у меня исповедь? – скривился ксен.

– Нет, просто хочу понять. Я вижу, что ты нравишься Литине, и она нравится тебе. Я это чувствую. Так какого Вадия ты все еще упорствуешь?

– Я недостоин.

– Твою… – Женщина зло отшвырнула стул. Как же Викторию бесили такие мужики! – Он, видите ли, недостоин! Выходит, что и она недостойна? Недостойна стать матерью, родив от любимого мужчины? А вот выйти замуж за морального урода – она достойна! Недостойна быть счастливой, прожить жизнь рядом с тем, кого любит? Зато достойна того, чтобы получать синяки и быть неоднократно изнасилованной пьяным мужем! Конечно! Наш праведный ксен и дальше продолжит истязать плоть и разум, упиваясь своими муками! А его любимую женщину в это время еще раз отдадут замуж за старого похотливого купчишку или упекут в монастырь. Потому что она только этого и достойна!

Под конец Виктория почти орала, мешая русские слова с местными. Ей хотелось схватить Турида за плечи и хорошенько встряхнуть, и только сочащиеся кровью раны останавливали от этого действия.

– Да, – наконец спокойно произнесла она, подняла упавший стул и направилась к двери. – Ты недостоин кирены Литины. Ты трус, спрятавшийся от ответственности. А она заслужила мужчину, который сможет дать ей настоящую семью. Семью, которой никогда не было у тебя, Взывающий. – Виктория взялась за ручку. – Семья – это подарок, который Ирий дал человеку после сотворения. Это первое, что он подарил нам. А ты добровольно отказываешься от его даров.

Это было последним гвоздем в крышку гроба Взывающего. Он вздрогнул и поднял на конта прозрачные глаза, наполненные отчаянием.

– Я не могу теперь. Со мной приключилась постыдная болезнь. Видно, Вадий послал мне испытания.

– Придурок, – нежно произнесла женщина, глядя на ксена почти с любовью. Такой он сейчас был беззащитный и несчастный, совершенно не похожий на язвительного и вредного правдолюбца, что Виктория просто умилялась. – Это шут подлил тебе в травяной чай зелье, от которого у мужчин случается… э-э-э… большая мужская сила! Но я просил бы тебя не заставлять его взывать к Вадию, потому что, боюсь, утром мы встретим в храме пьяных богов, проигравших нашему шуту свое царство.

Ксен лупал глазами, безмолвно открывая рот. Какая прелестная картина – брат Взывающий не знает, что сказать!

– Так что мне передать Литине?

Виктория не собиралась останавливаться на полпути. Когда еще появится такой шанс отомстить бывшей жене, пытавшейся ее убить, и ксену, попортившему конту Валлиду немало крови.

– Ты просишь у меня ее руки?

Сбитый с толку, ошарашенный напором конта, дезориентированный рухнувшей на него информацией, ксен кивнул.

– Ирий сказал: «Дети и построение города увековечивают имя, но главнее того и другого считается безукоризненная жена», – довольно закончила Виктория фразой из Библии.

– Когда это он такое сказал? – тут же уточнил въедливый ксен.

Но конт уже распахнул дверь и, ухватив Оську за ухо, втянул его в комнату, следом вплыла испуганная Литина. Алан захлопнул дверь и стал к ней спиной, предотвращая возможность побега.

– Кирена. – Конт поклонился бывшей жене и повернулся к шуту. – Оська, что ты здесь делаешь?

– Так ксен наш раненый, а так как он не дает женщинам себя трогать, – шут хихикнул от двоякости своих слов, – а всех подходящих мужиков ваше злейшество отправило побегать, я привел хозяйку. У нее ручки белые, нежные, взгляд кроток, мысли благочестивы. Нашему ксену нечего ее бояться. – Оська бочком двигался в сторону окна. – А что, не надо было? Так мы с киреной пойдем. Там королева Райка завтрак приготовила.

Виктория улыбнулась. Оська был великолепным психологом и неисправимым плутом.

– Кирена Литина, брат Взывающий только что просил у меня вашей руки, и я дал согласие.

– На каком основании вы распоряжаетесь моей жизнью? – слегка побледнела Литина.

Оська шустро подставил ей стул, и женщина на него тяжело опустилась, нервно теребя кончик косы.

– Как владетель этих мест и, в отсутствие вашего батюшки, ваш опекун, баронесса Ситко.

– Опекун? – Литина смотрела на бывшего мужа со страхом.

– А на каких еще основаниях вы проживаете в моем замке? – Конт протянул руку к шуту.

Неужели она ошиблась в Оське и маленький шут не предусмотрел этот момент?

Оська шмыгнул носом и полез за пазуху. В ладонь Алана лег тяжелый золотой пятиугольник с изображением скрещенных ключей – символ его власти.

– Напомни мне приказать сменить замки в сейфе, – бросил конт ни капли не смущенному шуту и повернулся к бывшей жене. – Или вы не хотите замуж за брата Турида?

Последовала немая сцена. Ксен сидел, чуть подавшись вперед, и смотрел на сжатые в кулаки руки, Литина замерла, вперив взгляд в портрет Ирия, словно ждала от него ответа. Даже Оська, сидевший на столе и болтавший ножкой, проникся торжественностью момента и притих.