обороны. 16 июня 1989 года, когда социалисты вернулись в правительство, у судьи не было другого выбора, кроме как прекратить дело.

Почему правительство отнеслось к делу «Люшер» с такой крайней осторожностью? Возможно, потому, что подозрения в откатах компании высказывали другие политические партии. Возможно, потому что оно должно было действовать осторожно в отношениях с Ираном, который, как было широко известно, держал ключ к освобождению французских заложников, похищенных в Бейруте. Возможно, наконец, потому, что французские правительства, сменявшие друг друга с 1984 по 1989 год, знали, что другие французские компании были замешаны в контрабанде военного оборудования в Иран. Например, с 1983 по 1985 год Национальное общество пороха и взрывчатых веществ (SNPE), основным акционером которого является государство, поставило в Иран 250 тонн пороха, чтобы Иран мог производить собственные боеприпасы. Как утверждается, SNPE поставила гораздо больше этой суммы через европейский картель производителей пороха и взрывчатых веществ, генеральным секретарем которого был Ги Шевалье, один из руководителей компании. В 1987 году генеральный директор SNPE Ги-Жан Бернарди был уволен министром обороны за то, что продолжал продавать порох Ирану после того, как правительство приказало ему прекратить всякое сотрудничество с Исламской Республикой.

Другие компании бессовестно продолжали разыгрывать иранскую карту, несмотря на предупреждения правительства. Корпорация Manhurin поставляла в Тегеран большое количество мелкокалиберных боеприпасов; якобы она даже планировала построить в Иране завод по производству боеприпасов. «Матра» продала Ирану радар, а также 2000 систем наведения для авиабомб. Несмотря на то, что компания Thomson-CSF принимала активное участие в продаже оружия Ираку, она поставила 200 тепловизионных камер ночного видения для оснащения самолетов иранских ВВС. Даже DGSE якобы поставила Ирану противотанковые ракеты «Милан» через свои сети в афганском сопротивлении, чтобы облегчить освобождение французских заложников в Ливане.

Наконец, SNIAS («Аэроспатьяль»), как сообщается, была на грани продажи транспортных самолетов ATR-42 иранской армии, которая использовала бы их для тактических перевозок. Предположительно, она отказалась от участия в последний момент после того, как получила правительственный указ о прекращении всех контактов с Ираном примерно в то время, когда стало известно о деле Люшера. Возможно, Люшер на самом деле был деревом, скрывающим лес?

Химическое оружие под пристальным вниманием

Мотив прибыли также побудил некоторые фирмы помочь Ираку приобрести большое количество химического оружия. С начала войны с Ираном иракский режим начал программу создания «специального оружия», которое должно было использоваться исключительно для защиты территории Ирака в чрезвычайных ситуациях. Это неброское название служило ширмой для химического оружия, применение которого было запрещено Женевским протоколом 1925 года. Ужаснувшись действию газов во время Первой мировой войны, международное сообщество согласилось запретить их применение на поле боя. С тех пор только Италия использовала их во время колонизации Эфиопии; в остальном практика сдерживания была эффективной. Даже в разгар Второй мировой войны все воюющие стороны сопротивлялись втягиванию в смертельную спираль и удерживались от использования своих запасов химического оружия.

Иракская программа создания химического оружия ускорилась летом 1982 года, когда иранские войска вошли в Ирак. В этот момент Советский Союз поставил Багдаду запасы везиканта – усовершенствованной версии печально известного горчичного газа времен Первой мировой. Испания продала Багдаду контейнеры, приспособленные для распространения химических продуктов, а Египет – большое количество пустых снарядов. Они были заполнены газом на заводах в Самарре, к югу от Багдада, и в Акашате, недалеко от Рутбы, на границе с Иорданией. По рассказам бывших иракских генералов, немецкие, бельгийские, датские, голландские и даже ливанские компании поставляли химические вещества, необходимые для реализации этой тайной программы, в частности, для разработки нейротоксичных агентов. Они были особенно смертоносными, поскольку их было трудно обнаружить и от них трудно защититься.

К осени 1983 года иракская армия располагала большими запасами кожно-нарывного газа и первой партией нейротоксических агентов. Меморандум военного командования, утвержденный президентом Ирака, разрешал применение химического оружия и определял условия его использования. Было даже приказано провести эксперимент в натуральную величину, чтобы проверить эффективность табуна на иракском батальоне, который был принесен в жертву ради этого эксперимента. Одновременно министр обороны запустил программу по приобретению средств химической защиты и приказал добавить главу о маневрировании в зараженных районах в доктрину применения сил. Первое применение химического оружия против иранцев произошло вскоре после этого.

Поскольку Иран не мог взять верх на поле боя, его правительство попыталось изолировать иракский режим, заклеймив его вопиющее нарушение Женевского протокола 1925 года. Со времен Первой мировой войны ни одна страна не использовала отравляющий газ в крупном конфликте. Пытаясь оправдаться, Багдад ответил, обвинив Тегеран в вопиющем нарушении международных правил защиты военнопленных. МККК вынес решение в пользу Ирака и осудил пытки и запугивания, которым подвергались иракские солдаты, гниющие в иранских тюремных лагерях у подножия Каспийских гор.

Иран упорствовал и передал дело в Совет Безопасности ООН, попросив его принять санкции против Ирака за использование запрещенного оружия, в результате которого погибло более 1000 его солдат. Чтобы поддержать свою просьбу, Тегеран направил несколько десятков жертв иприта и табуна в европейские больницы. Врачи были категоричны в своих выводах: иранцы подверглись воздействию химического оружия. Делегация экспертов по мандату ООН немедленно отправилась на ирано-иракский фронт, посетила полевые госпитали и подтвердила, что Багдад использовал отравляющий газ. Иракские власти вяло отрицали обвинения, а затем приняли благоразумное молчание перед лицом растущих доказательств. Генерал Хайралла, министр обороны, в конце концов, косвенно признал факты, уточнив, что Ирак оставил за собой право использовать любой вид оружия для защиты своей территории.

Пытаясь успокоить критику, обрушившуюся на Багдад, он заявил, что это «специальное оружие» предназначено только для использования на поле боя и не будет направлено против гражданского населения. Он тщательно контролировал их использование, чтобы избежать каких-либо промахов. Только командующие ВВС и Республиканской гвардии имели право применять его в случае крайней необходимости, после консультаций с высшим военным командованием и получения личного согласия Саддама. Тем не менее, репутация Ирака была сильно подорвана освещением в СМИ факта применения химического оружия, и его авторитет на международной арене резко упал.

30 марта 1984 года американское и советское правительства заблокировали резолюцию Совета Безопасности, осуждающую Ирак за применение отравляющего газа против иранских войск. Вашингтон хотел доказать свое примирительное отношение к иракскому режиму, готовясь к возобновлению дипломатических отношений. Москва хотела избежать создания прецедента в то время, когда советскую армию обвиняли в незаметном применении химического оружия на афганском фронте. Тем не менее, Белый дом был обеспокоен давлением со стороны растущего числа американских конгрессменов, которые были шокированы отношением Ирака и восприимчивы к просьбам произраильских лоббистов, чтобы правительство положило конец сближению с Саддамом. Споры обострились, когда стало известно, что американские компании поставляли Багдаду компоненты, используемые для производства химического оружия.

В ответ американская администрация осудила применение химического оружия и объявила полное эмбарго на продажу указанных веществ обеим воюющим сторонам, призвав международное сообщество