— Маргарита, — ответил Павел.

— Хорошо, проходите, — сказал Николай Викторович и открыл им дверь.

Квартира находилась на третьем этаже.

— Кто? — снова спросил их бывший директор, когда Павел нажал на звонок.

— Фу-у-ух, Павел и Тимур, — повторил Бродский. — Открывайте.

— Как зовут директора по саунам? — спросил Николай Викторович.

— Евгений Фёдорович, — вздохнул Павел.

Звякнули дверные замки, после чего дверь приоткрылась — директор предусмотрительно повесил цепочку и пристально рассмотрел Тимура и Павла.

— Сейчас, — сказал он и захлопнул дверь, после чего вновь открыл её. — Проходите.

— Здравствуйте, НикВиктрыч, — приветствовал его Тимур. — Что за предосторожности?

— Блядь, пацаны, тут такое творится! — выпучил глаза тот. — Заходите быстрее!

Они прошли в квартиру.

Если прихожая была почти нормальной, то в гостиной становилось понятно, что тут что-то не так — окна плотно закрыты шторами блэкаут, на компьютерном столе лежат пипетки, разобранная лампочка, самодельные трубочки, мундштуки для кальяна, пластиковые трубочки от медицинских систем и оранжевые жгуты. Но самого компьютера тут нет.

Люстры нет, но на свисающем проводе горит стоваттная лампочка Ильича.

Павел мельком глянул на спальню и охренел от открывшего вида: кровати и шкафов не было, а посреди комнаты лежал матрас с постельным бельём.

— А где вся мебель? — спросил Павел. — Или тут всегда было так?

— Да это всё хуйня! — отмахнулся Николай Викторович. — Я был вынужден избавиться от неё! Тут такое происходит, пацаны, что это пиздец! У вас есть что покурить или понюхать?

— Есть-есть, — улыбнулся Павел и вытащил уже заправленную пипетку.

Они останавливались на «перекур» в одном из подъездов на полпути к дому их бывшего директора.

— О, давай сюда! — забрал у него пипетку Николай Викторович, сразу же доставший зажигалку.

«Нихуя себе он курит…» — удивлённо отметил Павел.

В движениях бывшего директора по кальянам чувствовался богатый опыт курения соли — действовал он уверенно, скупыми и чёткими движениями контролируя разогрев пипетки и с жадностью втягивая солевые испарения.

— Силён… — произнёс Тимур.

— Садитесь на диван, — указал Николай Викторович, параллельно крутя трубочку между пальцев. — Я сейчас такое расскажу…

Павел и Тимур сели на обшарпанный диван, который совершенно не вписывался в интерьер — он был очень старым, будто бы ещё советским. Вероятно, он попал сюда сильно после того, как Николай Викторович «был вынужден избавиться от мебели».

«Походу, он распродал вообще всё, что тут было…» — пришла в голову Павла догадка.

— Вы же помните, что было в «Сафари»? — спросил Николай Викторович.

— Такое хуй забудешь… — произнёс Павел.

— Да, мне жаль, что тебе пришлось всё это увидеть, — вздохнул бывший директор, не забывая потягивать соль из пипетки. — Но это, как оказалось, ещё хуйня! Через пару дней после того, как шлюха пырнула того колобка шампуром, был обыск от ментов — обнаружили наркоту. Я там вообще ни при чём, я не знал об этом!

— Что за наркота? — поинтересовался Тимур, поднося пипетку к своему рту.

— Пакет МДМА, мефедрон, — с истерической осторожностью произнёс Николай Викторович, после чего оглянулся за спину. — Но я вообще не знал! Я никакого отношения к этому не имел и не имею!

— Ладно-ладно, мы поняли, — сказал ему Павел, также курящий соль из пипетки.

— Так вот, к чему я это всё? — резко подёргиваясь, сказал Николай Викторович. — Меня, хотя я вообще ни при чём!!! Пасут менты! Я в разработке!

— Блядь… — испуганно произнёс Тимур.

— Вон там, в окне… — тихо прошептал бывший директор и слегка раздвинул шторы. — Видите?.. Камрюха чёрная стоит, пятидесятка?.. Тонированная…

Павел, также начавший испытывать страх преследования, осторожно посмотрел на указанную машину.

— Это опера… — сказал Николай Викторович. — Они пасут меня…

— Что будем делать? — спросил испуганный Тимур.

— Надо переждать бурю, — ответил бывший директор по кальянам. — Они ждут, пока я приду, они думают, что меня здесь нет, но я здесь — надо переждать.

— А мы же пришли… — начал Павел.

— Да кто вы, нахуй, такие для них⁈ — воскликнул Николай Викторович. — Вы даже официально устроены не были! Они о вас не знают!

— Ладно, хорошо, — слегка успокоился Тимур.

— У вас много? — спросил их бывший работодатель.

— Смотрите сами, — сказал Кузьмин и достал два пакетика с солью.

— Ох, ебать! — воскликнул обрадовавшийся Николай Викторович. — Тут гыр, не меньше!

— Гыр? — недоуменно переспросил Павел.

— Грамм, блядь… — прошептал бывший директор. — Гыр — грамм, полка — полграмма, ну и так далее…

Павел не понял, «как далее», но дополнительные вопросов задавать не стал. Видно было, что НикВик поймал мык и находится на стадии жёсткой паранойи.

— Нельзя выходить, нахуй… — прошептал он. — Менты бизнес отняли, свободу тоже хотят забрать…

— Надо быстрее избавиться от веса! — выработал решение Павел.

— Скурим всё! — воскликнул Тимур и начал лихорадочно сосать пипетку. — Быстрее, пацаны!

Николай Викторович прокатился на компьютерном стуле до стола, взял с него все вышеперечисленные «инструменты» и передал Тимуру лампочку, а Павлу набор из трубочек.

— Знаешь, как с лампочки курить? — спросил он у Тимура.

— Ну, примерно, — пожал плечами тот. — Разберусь.

— Заправляйте реагенты — быстрее… — взмолился Николай Викторович.

Далее они курили соль из этих замысловатых конструкций. Павлу досталась какая-то сложная система из трубочек, через которую, по задумке создателя, должна проходить испаренная соль и в пути охлаждаться.

За время этого их употребления Тимур и Павел узнали очень многое. Николай Викторович, по сравнению с ними, был виртуозом курения соли — он достиг того уровня, когда можно самому изготавливать аппаратуру для курения, позволяющую добиться максимального КПД сжигания соли.

Он орудовал разными химическими и физическими терминами, объясняя те или иные явления — Павлу казалось, что он слушает мудрого гуру.

Примерно такое же ощущение он испытывал, когда смотрели катки профи по «Доте 2», с комментариями.

— А где вы берёте соль? — спросил Николай Викторович.

— Эм… — замялся Павел. — Ну…

— В «Телеге», — сказал за него Тимур.

— Ты чего растерялся, Павел? — заметил неестественную реакцию Бродского бывший директор. — Можешь не стесняться — тут