и занимается противоправной деятельностью — за КАЖДУЮ закладку назначен конкретный срок, в зависимости от веса закладки. Но может быть гораздо хуже — телефон, попавший в руки полиции, покажет адреса, переписки и так далее, что сразу же докажет намерение и совершение сбыта, что умножит срок до ебических двадцати лет, как максимума. Работа курьером-закладчиком — это ловушка, из которой сложно выбраться. Легко ведомых или пребывающих в тяжёлой жизненной ситуации людей втягивают в эту деятельность обещаниями быстрого и лёгкого заработка, но это всё пиздёж — на самом деле, им дают самые опасные во всём этом наркобизнесе задачи. Курьеров часто специально держат в страхе, угрожая расправой или разоблачением, а также используют их личные паспортные данные для шантажа. Если курьер решит уйти, с высокой долей вероятности, ему не позволят это сделать, ссылаясь на то, что он якобы слишком много знает или приписывают ему какие-то «долги» за закладки и так далее. Также, поскольку работа курьером-закладчиком не защищается трудовым кодексом, работодателю ничего не мешает не выплачивать зарплату под любым предлогом, например, самый популярный предлог — «спасибо за работу и пошёл нахуй». Ещё немаловажный аспект — курьеров-закладчиков очень не любит общественность в лице быдло-активистов или наркоманов. Это часто выливается в физическое насилие над курами, например, на просторах интернета можно встретить много видео, где курьеров избивают или обливают зелёнкой. Также встречаются случаи, когда «активисты» начинают шантажировать курьера, вымогая у него деньги или наркотики, вследствие чего он работает на шоп практически бесплатно. Это ключевые факторы, почему не стоит быть курьером. Знай, уважаемый читатель, что если ты вдруг сглупишь и станешь курой, то тебя, по-любому, выебут. Рано или поздно, но неотвратимо.

*21 ноября 2017 года, г. Санкт-Петербург, квартира Тимура*

— М-м-м… — промычал Кузьмин. — Поправиться бы…

— Я чё-то не хочу… — ответил на это Бродский. — Мне это не нравится…

— Ты о чём? — спросил Тимур.

— Это какая-то жесть, Тима, — сказал Павел. — Ты задумывался о том, как мы живём?

— Например? — спросил Кузьмин.

— Я в жизни никогда не дрался, — вздохнул Бродский. — А мы вчера пиздились с такими же шкуроходами, как и мы.

На самом деле, он участвовал в драках неоднократно, но только в качестве жертвы. Он просто принимал удары, ему было больно, он плакал, но такого, чтобы он отвечал на удары — такое было впервые. И он не мог сказать, что ему понравилось выйти победителем из подобной драки…

— Мы не шкуроходы, мы пираты! — попытался взбодрить его Тимур.

Кузьмин, судя по его умелым действиям, в драках участвовал неоднократно — в целом, он выглядел и вёл себя как пацан с района, а на районе драки неизбежны.

— Тима… — поморщился Павел. — Мы как животные какие-то существуем — воруем клады, жрём всё, что в них найдём… Я думаю, если мы продолжим так же, то станем как те двое.

Видимо, Кузьмин вспомнил облик тех шкуроходов, Шахматиста и Дерматинового, так как вздрогнул.

— Бля-я-я… — сказал Тимур, посмотрев на заклеенные газетами окна.

— А вспомни НикВика, — продолжил Павел. — Ты видел, как он живёт? Он всю мебель продал, всю технику — у него только матрас остался. Ну и видно было, что у него крыша поехала — менты, отжатие бизнеса и свободы…

— Да… — согласился Тимур, после чего окинул взглядом свою квартиру. — А я ведь уже задумывался о том, чтобы что-нибудь продать…

— Нужно что-то менять, — заявил Павел. — Мы катимся в пропасть, Тима.

Эта мысль пришла ему далеко не впервые. Особенно часто такие мысли приходят ему на «отходах», когда состояние паршивое, жить не хочется и ему безумно жалко себя.

Но что-то, что он сам не понимал, толкало его на поиск и дальнейшее употребление. В целом, эти мысли, дальше жалости к себе, никогда не заходили.

— Давай начнём с уборки квартиры, — предложил Кузьмин. — Потом надо вернуться к учёбе, с преподами договориться и выходить на какую-нибудь работу.

Павел посмотрел на срач, который они развели по всей квартире — на паркете в гостиной виднелись следы от грязной обуви, повсюду валялись обёртки от шоколадных батончиков, лежали банки и бутылки из-под энергетиков и газировки, а также обрывки от упаковок фастфуда.

— Надо прибраться, это да, — согласился он.

— На мне спальня и кухня, а на тебе гостиная и ванная, — распределил задачи Тимур. — Моющие все в ванной — щас быстро всё тут отпидорим!

Несмотря на то, что на часах было полдесятого ночи, они с большим энтузиазмом принялись драить квартиру.

— Чё ты размазываешь грязь? — спросил нахмурившийся Тимур. — Вот так надо, собирающими движениями… По всей поверхности… Понял?

— Кажется, понял, — кивнул Павел.

Дома он почти никогда не убирался — всё по дому делала мама.

Отцу такое положение не нравилось, поэтому он некоторое время побуждал его убираться, хотя бы у себя в комнате, но Павел был нисколько не мотивирован заниматься уборкой.

А теперь мотивация у него была, но не было никакого навыка.

Ближе к часу ночи квартира начала выглядеть лучше, чем они. Тимур и Павел заметили это, поэтому поочерёдно сходили в душ, а также побрились и почистили зубы.

Бродский сомневался, что это как-то поможет им, но, вопреки сомнениям, это помогло очень сильно — после душа и стандартных гигиенических процедур у Павла улучшилось самочувствие и появилось желание жить дальше.

— Надо справки закрыть, — сказал Тимур. — С куратором уже завтра с утра пообщаемся.

*22 ноября 2017 года, г. Санкт-Петербург, у входа в студенческую поликлинику*

— … да, справку закрыл, Анна Николаевна, — продолжил общаться со своим куратором Тимур. — Сегодня же пойду на пары, конечно! Да там какая-то аномалия была или типа того — температура не падала, самочувствие очень плохое было, но сейчас всё в порядке. Догоню, конечно! Конечно…

Павел уже поговорил со своим куратором, Антоном Ивановичем, которому было всё равно на «уважительную причину» — беседа прошла напряжённо, но продуктивно.

Теперь ему нужно закрыть хвосты, сдать очень много чего, после чего можно уже просто ходить на пары и не париться.

Кузьмин положил трубку.

— Всё, пиздец! — заявил он, доставая из кармана пачку «Винстона». — Теперь снова учиться, ходить на пары, лекции…

— Зато это нормальная жизнь, — затянулся Павел сигаретой. — Что будем думать насчёт