– А ужин когда? Вы меня тут без еды решили оставить? И вообще, я тут до утра закоченею.

Я вопросительно обернулся к капралу.

– Да я его час назад кормил! – возмущённо воскликнул он.

– Два пирожка – это мало! – обиженно надулся парень.

Ну, с этим тощим нахалом всё было ясно, развернувшись, я пошёл к выходу. Капрал сложил наручники и патроны в полицейскую сумку и поспешил за мной. Он запер дверь, сел за руль, повернул ключ зажигания… мотор взвыл один раз, второй, третий… И напрочь отказался заводиться!

Капрал трясущейся рукой снова и снова поворачивал ключ. «Жучок» отказывался бегать.

– У нас мало времени. Похоже, придётся вызывать такси.

– Бесполезно, холера ясна! – сквозь зубы выругался капрал. – Оно у нас до девяти вечера работает. А сейчас в праздник ещё раньше заканчивает. Если вообще таксисты ещё с утра не набрались…

– Это запросто, – вынужденно признал я.

– Ненавижу праздники. – Дзержински в сердцах хлопнул по рулю ладонями, и – о чудо! – мотор завёлся. Мы посмотрели друг на друга и тронулись с места. Ну наконец-то!

Капрал включил дворники, потому что буран снова усилился. Только от них толку было чуть, окно тут же плотным слоем залепляли хлопья снега.

– Ничего, наши юнцы тоже не все вовремя соберутся по такой погоде. И жеребьёвку свою они начнут позже, – задумчиво пробормотал Дзержински.

– Надеюсь, – вздохнул я, потому что двигались мы, как Чунгачмунк и его собратья из племени Черепах, когда превращались в своих тотемных животных.

Когда наконец доехали (доползли) до дома сводного брата Кошмарэка, мне показалось, что время перевалило за полночь. На деле-то прошло всего минут двадцать пять. Но и это уже очень много. Старик открыл нам сразу, по первому же стуку в ворота.

– Кого несёт в такую погоду?

Для своих восьмидесяти лет высокий, костистый чёрт выглядел вполне бодро. Большая седая борода лопатой, кустистые брови, лысая голова с толстыми, выбеленными временем рогами.

– Мы от вашего брата. Он должен был предупредить…

– А-а, ну заходите!

Старик провёл нас через маленький двор и распахнул дверь. Судя по холостяцкой обстановке дома, с мебелью пятидесятилетней давности и толстым слоем пыли везде, где только можно, жил он один и уборку не жаловал.

– А я тебя знаю, ты сын Рудольфа Мазура, – прогудел хозяин, вглядываясь в моё лицо. – Ты в детстве у меня из сарая крыс воровал.

– Не было такого, – опешив, возразил я. – Вы ошибаетесь. И моего отца зовут Едржей.

– Ты уверен? Уж очень ты похож на того парнишку. Он тоже потом уехал в город и стал пожарным.

– Я полицейский, как ваш брат.

– Какой брат?

– Старший констебль Кошмарэк, – вставил Дзержински.

– А ты молчи, дылда! Нарядился полицейским и смотрит тут. Вы вообще кто такие? Вас кто в дом пустил? А справка от ветеринара есть?

Я вытаращился на капрала. Тот грустно покосился на старика и дал мне знак отойти в сторону.

– Что происходит? – спросил я.

– Сам в шоке. Я его давно не видел, сержант, и, похоже, за это время он сильно сдал, – качая головой, зашептал Дзержински. – Может, констебль не в курсе его болезни? Что, если у его братца провалы в памяти буквально только что начались? Ну, в смысле с тех пор, как старший констебль Кошмарэк в последний раз его видел?

Звучало логично. Но я почему-то уже не хотел безоглядно верить капралу.

– Я позвоню старшему констеблю, – сказал я, глядя ему в глаза.

– Не стоит, у него же всё равно не было вариантов, кроме брата. И у нас времени меньше часа. Надо ехать.

У меня тоже не было особого выбора. Даже если он предатель и специально привёз не к брату Кошмарэка, а к одинокому сумасшедшему, сейчас нельзя было показывать, что я ему больше не верю.

– А вы что хотели-то, я не понял? – вновь взялся за нас старый чёрт. – Странные какие-то. Эй, вы куда уходите? Может, останетесь? У меня телевизор есть.

– Спасибо, пан… как вас зовут?

– Пан Ярузельский моя фамилия. Но ты точно не Анджей, нет? А, ты Тадеуш! Вот оно, меня не обманешь. Стал доктором, говоришь? Не посмотришь мою поясницу?

– В другой раз, пан Ярузельский, плохого вечера и простите за беспокойство.

На этот раз капрал вышел первым, а я за ним. Причём оба скорее вылетели, чем вышли с приличествующим полицейским достоинством.

– А вы точно дом не перепутали, капрал? Может, ошиблись номером и это другой старик?

– Нет, это сводный брат моего шефа, бывший лесничий, других тут нет. Вы что, мне не верите?

Я не мог сказать прямо, что теперь не знаю, чему и верить, поэтому промолчал. Но он так спокойно отнёсся к сумасшествию (или подмене?) старика, будто для него это не новость. А что, если он всего лишь выполняет чьи-то приказы?

Дэмиана могла купить или запугать кого угодно. Но неужели младший чин поляцкой полиции пойдёт на убийство своего же брата полицейского? Другого варианта у него нет. Дзержински и даже сам старший констебль (он тоже может быть в это вовлечён) отлично знают, что это дело для меня слишком личное. Я не остановлюсь и не пойду на сделку, поэтому меня можно устранить только физически.

Я вспомнил, что капрал «не смог» починить подслушивающее устройство. Если он действительно работает на чертей – вершителей судеб, то он и не пытался это сделать, а я всё это время был просто доверчивым дурачком.

Но что, если я ошибаюсь и капрал не предатель? Без его помощи на мельнице я не справлюсь, а искать кого-то ещё просто нет времени. Сейчас я мог только следить за ним и быть начеку. В тринадцатиснежную ночь случаются и не такие мороки, тут уж сама природа туманит нам мозг, заставляя видеть то, чего нет, и наоборот…

Снег внезапно перестал идти, словно его отменили, даже ветер вполовину стих. Мы ехали по тёмной, тихой улице, я помнил, что раньше здесь за углом был хороший книжный магазинчик, а рядом городская библиотека. Боковым зрением заметил, что и книжный и библиотека по-прежнему работают, хотя сейчас, конечно, были закрыты. Почему-то я подумал, что это хороший знак…

– Вы писали, что присмотрели место, где мы сможем засесть.

– Да, сержант. Я увидел, где они в прошлый раз сидели. В дальнем углу, ближе к задней стенке, на полу постелены старые шкуры, – следя за дорогой, пустился докладывать Дзержински. – Оттуда снаружи хорошая позиция для наблюдения. Щели в досках, нас не видно…

Ага, прикинул я, это значит оставить выход без присмотра.

– А на какую площадь распространяется действие радионяни?

– На шестьдесят квадратных метров, я уточнил у сестры. Ну а там внутри максимум метров тридцать пять – сорок, точно возьмёт.