– Мама говорила. Пройдём в сад, наша скамейка совсем заледенела, но все эти годы я так часто вспоминала её…

Она не лгала. Ведь такие прекрасные глаза просто не могут лгать.

– Может, посидим вместе, как раньше? Там нам легче будет разговаривать.

– Мне пора возвращаться домой. – Я попытался сбросить наваждение, но от звуков её голоса сердце сжалось и забилось сильнее. – Хорошо, пойдём.

Откинув крючок, я прошёл за калитку, Дэмиана не отступила, и мы встали вплотную, глядя друг на друга. Она попыталась меня поцеловать, но я отстранился. Тогда она опустила глаза и взяла меня за руку. Я не сопротивлялся, здесь не было расчищенной дорожки, и она могла споткнуться о присыпанные снегом поленья или сучья деревьев.

– Что ты хотела сказать? – Я наконец взял себя в руки, хотя и с большим трудом.

– Ну хорошо. Давай я начну, – нежно вздохнула полунница. – Я знаю, что ты задумал.

– Тогда, может быть, ты уедешь? Сядешь в своё дорогое авто, и мы будем считать, что ничего не было.

Что я такое несу? Ведь я знаю, что Дэмиана ни за что не остановится. Её нельзя отпускать, чтобы она спокойно вернулась сюда через месяц и закончила начатое дело. Хотя это мелочь по сравнению с тем, что у нее куча филиалов, плодящих убийц, по разным городам и, если она говорила Каэтану правду, по разным странам. Отпущу её сейчас, лавина убийств будет нарастать пропорционально пополнению её банковского счёта…

Это моя вина. Нельзя было бездействовать всё это время. Я давно был обязан найти и остановить её! Ведь по большому счёту только из-за этого я и пошёл в полицейские. А сейчас страшно подумать, сколько уже подростков погибло из-за жестоких игр этой красавицы.

– Представляешь, милый, но я ждала тебя, чтобы попросить примерно о том же. Я знаю, что ты задумал. Пожалуйста, не вмешивайся. Иначе мне придётся защищать своё детище.

– Твоё детище? Ты так это называешь? – Я почувствовал, как сами собой сжимаются кулаки. – Жизнь этих юнцов для тебя просто способ заработка, самоутверждения, утоления низменных желаний и ничего больше! Может, пора остановиться?

Дэмиана словно не слышала моих слов.

– У тебя ещё есть время передумать. Но если ты меня не послушаешь, тогда я должна попрощаться с тобой сейчас. Для этого я и пришла, знаю, что ты не привык отступать. Как и я.

Её голос звучал холодно и отстранённо, но в нём прорывались слёзы.

– Я надеюсь, что мне не понадобится останавливать тебя силой. Ты такой красивый. Вчера у меня всё внутри сжалось, когда я тебя увидела. Мы могли бы вместе…

– Дэмиана, не надо, всё это в прошлом…

– Но я не хочу, чтобы ты так глупо погиб. Знаешь, что давало смысл моей жизни все эти годы? Надежда, что когда-нибудь ты меня простишь!

– А я думал, деньги и власть. Разве нет?

– Почему нет? И это тоже, – усмехнулась она. – Ирджи, ты ничего не можешь нам сделать. Ты служишь в другой стране, и здесь твой полицейский значок ничего не значит. Старый Кошмарэк в отъезде, а его помощник… ну, этот несуразный капрал… это даже не смешно.

– Прошу тебя в последний раз. – Я старался мыслить трезво, держа себя в руках. – Уезжай, и тебя не будут преследовать. Но дай слово, что завяжешь с этим.

– Прости, я не могу. Да и не хочу, честно говоря, – чарующе улыбнулась полунница. – Мои последователи не должны знать, что у меня есть слабости, иначе всё развалится. Меня возбуждает, что ты полицейский. Ты изучил криминальный мир, ты ничего не боишься, ты достоин меня! Так давай объединим наши силы?

Я отодвинулся в сторону, не веря собственным ушам.

– Вместе очень скоро мы подчиним себе весь мир. Ты знаешь, как популярно моё движение? От ста до трёхсот последователей в месяц. Это стихия, лавина, цепная реакция, которую нельзя остановить! Кто из молодёжи не хочет чувствовать себя «вершителями судеб», иметь право убить или быть убитым, играя в рулетку с самой смертью? И неужели тебя не возбуждает возможность управлять ими вместе со мной?

Я покачал головой. В восторженном голосе Дэмианы звучали нотки эйфории и сумасшествия. Она искренне верила, что способна властвовать над миром, а не только над десятком прыщавых юнцов. Я проверю её связи в других городах, я найду все ячейки и остановлю это. Наваждение мгновенно прошло, и она почувствовала это.

– Что ты решил?

– Я вспомнил брата.

– Прощай, любимый. – Она обняла меня за шею и поцеловала в губы долгим и жарким поцелуем.

В нём было столько неутолённой страсти и обещания… Не знаю, почему я позволил ей это? Наверное, в глубине души мне всегда хотелось узнать, осталось ли у меня к ней хоть что-то? Но нет, я ничего не почувствовал. Она это поняла, как поняла, что у неё нет больше надо мной власти. Дэмиана поднялась с нашей скамьи и ушла, не оборачиваясь, не сказав ни слова, не бросив взгляда. Она тоже всё для себя решила.

Посмотрев ей вслед, я подумал, что вместе с ней уходит моё прошлое. Это было больно, но эта боль наполняла меня новой жизнью. И, наслаждаясь обретённым чувством свободы, я вскочил со скамьи, пнул её ногой и расхохотался в небо! С прошлым покончено навеки…

Я закрыл за собой калитку и… нос к носу столкнулся с Эльвирой. Моей единственной и неповторимой любовью. Она стояла в снегу у тропинки в валенках моей мамы и смотрела на меня пылающим взглядом.

– Я всё видела. Ты целовал её. – Не дожидаясь ответа, рыжая журналистка развернулась и пошла к дому.

А я в первую секунду так оторопел, что не смог ничего сказать, мне показалось, что земля уходит из-под ног. Только-только всем сердцем обретя свою настоящую любимую, тут же её потерять?! И всё по своей же непроходимой глупости…

– Постой. Дай мне объяснить. – Я догнал её, схватил за руку.

Она вырвалась, но остановилась.

– Мне почему-то кажется, что ты не ходил ни к какому другу. Ты всё врал, а к кому ходил, теперь понятно. – Эльвира яростно смотрела мне в глаза.

– Это не так. Я занимался расследованием.

– Что?!

– Да, обычным полицейским расследованием. Прости, что не сказал сразу, но я не хотел портить праздник, тебе и родителям. – Сейчас это объяснение звучало невероятно глупо. Будто я его специально выдумал, чтобы оправдаться.

– Каким ещё расследованием?! – вспылила она. – Это, что ли, твое расследование? Тискать чернявых вертихвосток и подставлять им губки для поцелуя?!

– Нет, послушай меня, пожалуйста! Две минуты, всего две.

Эльвира коротко кивнула, скрестив руки на груди. Я начал рассказывать, сначала сумбурно, потом всё больше и больше загораясь, потому что говорил правду. Про моего брата я сказал в самом конце.

– Вот поэтому не нужно, чтобы родители знали. Я не хочу бередить им раны. Ты же видела, как мама старается. Пусть у них будет праздник.