– Тебе надо было сразу всё мне рассказать! Если мы вместе, то у нас не должно быть тайн. Ты же всё обо мне знаешь. А я, оказывается, о тебе почти ничего!

– У меня нет больше тайн.

– Ладно, я замёрзла, пойдём в дом, – устало сказала она.

– Подожди, прости меня. Поверь, я ничего к ней не чувствую. Если ты и правда всё слышала, ты должна это знать!

– Но кое-что я ещё и видела…

– Вы что тут стоите? – раздался сзади нас бодрый голос моего отца. – Ирджи, ты сколько будешь ходить за дровами? Скоро уже гости придут, а камин ещё не растоплен и ёлка не наряжена.

Получается, он успел вернуться. Я посмотрел на Эльвиру, она слабо улыбнулась моему отцу и пошла в дом. А я сходил за дровами и, набрав как можно больше поленьев, занёс их в дом и стал закладывать в камин. Настроение было убитое.

Неожиданно пропиликало смс. Я с трудом заставил себя достать телефон. «Радионяню установил. Всё работает. На месте никого не было. Какие ещё будут указания?» – «Пока никаких. Встречаемся в участке в восемь», – быстро набрал я. «Не слишком рано?» – тут же пришёл ответ. «Нет, нужно ещё раз обсудить план, и добираться до мельницы придётся пешком. На машине рискованно. Нужно успеть занять позиции». – «Понял. Я присмотрел подходящую», – откликнулся капрал. «Отлично. Держим связь».

Убрав телефон в карман и начав строгать щепки, я подумал, что надо было спросить про нашего задержанного. По идее, ему нужно бы занести еды. Но думаю, Дзержински о нём позаботится, ведь он наверняка не забыл про обещанный бабушкин пирог с требухой…

Мама с Эльвирой накрывали на стол. Моя любимая была замкнута и на меня не смотрела. Мама, указывая на Эльвиру глазами, взглядом спросила меня, что случилось. Я, стараясь улыбаться, только пожал плечами и махнул рукой, типа не волнуйтесь, всё в порядке.

Закончив растопку камина, я стал расставлять тарелки, всячески стараясь помогать Эльвире, но она не оттаивала. Конечно, ей нужно время, надеюсь, сегодняшняя операция закончится хорошо и она смягчится и простит меня. Пусть не сразу, не до конца, но хотя бы начнёт прощать. От этой мысли стало немного легче.

Нужно тщательно обговорить с Дзержински наши совместные действия. Там будет двенадцать членов клуба. Каэтан выбыл. Плюс Дэмиана, которая тоже хочет себя защитить и не собирается садиться в тюрьму, как и все там собравшиеся. Да, ещё кабан-телохранитель, не входящий в число этих двенадцати, но куда опаснее их всех, вместе взятых. Ах да, и ещё какой-то Грабовский, вампир, на чьё имя была зарезервирована приватная комната в корчме. И все они почти наверняка будут при оружии.

Вдвоём, только с табельными пистолетами на восемь патронов в обойме, идти на такое дело просто глупо. По уставу нужно было бы вызывать подкрепление. Но где его взять в самый разгар тринадцатиснежных праздников, в поляцкой глуши? Я решил ещё раз поговорить с Кошмарэком. Только глава участка может решать такие вопросы.

Тут как раз пришли первые гости, две мамины подруги уже на пенсии. Они с радостью взялись за украшение ёлки, перед этим выставив принесённые бутылки, корзины и окорока, а я, пользуясь случаем, незаметно ушёл в свою комнату.

Старший констебль долго не подходил к телефону, я даже уже собирался отключить вызов и набрать капрала, чтобы обсудить всё с ним. Но наконец трубку подняли. Я в сжатой форме отчитался обо всём, что мы успели выяснить, добавив в конце самое главное:

– Их будет пятнадцать, скорее всего все вооружены. У нас с капралом есть пистолеты. Но думаю, нас двоих для такой операции маловато. Вы сказали полагаться только на себя, но сейчас это кажется не очень разумным. Конечно, большая часть там неопытные юнцы, но есть и профессионалы. По крайней мере, один. И…

– Что ещё?

– Дэмиана Смолярек в курсе наших планов.

– А она откуда? – повысил голос констебль.

– От меня… – тихо сказал я. – Так вышло. Вы должны знать кого-то, кто нам может помочь. Быть может, у вас есть контакты с полицией соседнего городка? Или, на крайний случай, пара мужчин в нашем, кому вы доверяете. В идеале отслужившие в армии или бывшие спортсмены.

Может быть, я уже наглел, но для меня было важно провести эту операцию без жертв. Ведь там в основном будут дети. Дети в моём понимании. В большинстве все они совершеннолетние, но для своих родителей они всегда дети. А никакого кровопролития на праздник быть не должно, я этого просто не допущу.

– Я уже думал об этом и обзвонил всех, кого только можно, – тяжело вздохнул констебль Кошмарэк. – Полицейских у нас нет ни одного. От соседей тоже помощи не дождёшься: кто-то слишком далеко, кто-то болен, так что точно не годится.

– Понимаю…

– Могу попросить своего брата. Он на пенсии, но когда-то служил в охотхозяйстве, оружие держать умеет. Мне он не откажет.

– Это уже что-то, – согласился я.

– Ружьё у него есть, будет ждать вас наготове. Капрал знает, где он живёт. Я предупрежу брата, а вы просто заезжайте за ним, когда поедете на операцию. Это всё, чем могу вам помочь.

– Благодарю, старший констебль.

– И держите меня в курсе.

– Разумеется.

Он повесил трубку. Честно говоря, недолюбливаю стариканов на подмоге, они вечно строят из себя главных и тянут одеяло на себя. Но выбирать не приходилось, надеюсь, он будут слушать указания.

Я вернулся к родителям, в большую гостиную, где уже стояла наряженная ёлка, а стол просто ломился от всевозможных блюд. И гости все уже собрались. Эльвира по-прежнему на меня не смотрела, но старательно делала вид, что всё в порядке.

Пожилая пани Мазена кинулась меня расцеловывать и трепать за щёки, а дядя Войцех чуть не задушил в медвежьих объятиях. В прямом смысле. Он был медведем-оборотнем.

– Ирджи, мой мальчик! С возвращением! Как ты возмужал и ещё похудел, кажется.

– Не кажется, я ему то же самое сказала, – подхватила мама, раскладывая салфетки.

Мы с Эльвирой сидели рядом. Я осторожно прикоснулся тыльной стороной ладони к её ноге. Но она резко встала, под предлогом помочь разносить тарелки с супом, который разливала мама, и шмякнула передо мной первое блюдо – красный борщ со свиными ушками на свекольном квасе.

Я мечтательно прикрыл глаза и втянул ноздрями всё невероятное богатство ароматов нашей поляцкой кухни!

Щука, фаршированная поганками, луком и зеленью, под соусом из лимонного сока, с чёрным пивом и имбирём. Традиционные пирожки с мухоморами, из них один обязательно с гвоздём. Перетопленный смалец со шкварками, петрушкой и горошковым перцем. Неразделанная селёдка в сметане с колечками лука, ещё даже шевелит хвостиком. Говяжий язык в желе, сбрызнутый уксусом и украшенный ягодками клюквы. Свиная голонка в прокисшем пиве, подкопчённая, с красным луком, горчицей, буквально истекающая соком. Кабанья грудинка в горьком меду, только что из духовки, окружённая печёными гнилыми яблоками. Чёрная утка с дробью, черничным вареньем и маленькими зубчиками маринованного чеснока. Жарко дышащая кешанка – колбаса из гречневой каши и свиной крови, подаваемая с отварным гнилым картофелем. Бигос. О этот поляцкий бигос! О нём можно писать трактаты и посвящать ему оды!