— Вот так, — вздохнул Ральф и, наклонившись к Доре, щёлкнул зубами. — Так кусает черепаха.

Дора взвизгнула, а шутник произнёс:

— Нужен всего лишь один укус.

Мы с Пинки перекусили в заведении на берегу залива. Забегаловка именовалась «У Кэти», и там, помимо сандвичей и напитков, можно было получить разнообразную рыбью приманку и рыбацкую лодку на прокат.

— Это настоящий «Устричный по'бой»[4], а не какой-нибудь вульгарный сандвич с устрицами, — произнёс Пинки, сопровождая здоровенным глотком колы последний кусок. — Даже в Новом Орлеане становится все труднее и труднее найти первоклассный «по'бой». За настоящим блюдом надо ехать за город, поскольку в городских заведениях шефы чересчур часто обновляют жир. А ты, Артур, что скажешь?

Стоящий за прилавком человек по имени Артур был, видимо, старым другом Пинки. («Меня никто не забывает, — пояснил мне Пинки, — поэтому у меня так много знакомых».) Тёмное лицо Артура расцвело беззубой улыбкой.

— Как прикажешь это понимать? — покачал он головой. — Как комплимент? Или как намёк на то, что у жира, который я пускаю в дело, уже выросли бакенбарды?

— Нет-нет, — успокоил его Пинки. — Это то же самое, что молодая говядина. Свежее масло не имеет букета. Оно, если так можно выразиться, нейтрально. Не привносит никакого вкуса.

— Согласен. Но так у нас готовят все, и хороший «по'бой» можно найти не только у Артура.

— У моего ami, — Пинки медленно и печально кивнул в мою сторону, — большие неприятности. Какой-то человек украл его детишек.

— No! — с ужасом посмотрел на меня Артур и перевёл взгляд на Пинки: — Vraiment?

Они какое-то время толковали на местном диалекте, и я ничего не понял. Наконец Пинки, переключившись на знакомое мне наречие, произнёс:

— Маленькие мальчики, друг мой. Им всего по шесть лет. Мой приятель разбил своё сердце, пытаясь их найти. Он боится, что им могут причинить сильный вред. Поиски человека, который сделал это, привели его сюда.

— В ресторан «У Кэти»? — уточнил Артур, покосившись на меня.

— Нет, не в твой ресторан. Поиски привели его в Бервик, где когда-то жил нужный ему человек. Вырос в том месте.

— Вы охотитесь за этим человеком?

— Точно. Boute a boute.

— Это чёрный человек?

— Нет. Это белый мужчина, — ответил Пинки и со смехом добавил: — Хотя и не такой белый, как я. Это — сумасшедший по имени Байрон Бодро. Ты слышал о нём?

— Нет, не слышал.

— Тогда послушай меня. Дело в том, что этот самый Байрон снюхался с каким-то хунганом неподалёку от Морган-Сити. Это было несколько лет назад.

— Кончай свои шутки.

— Так мы, во всяком случае, слышали. И мы теперь ищем этого самого хунгана, чтобы он нам помог отыскать Байрона. Мы думаем, что найдём маленьких мальчиков, если сыщем Байрона. А о хунгане мы знаем лишь то, что у него нет верхней губы.

— Ain? — Артур захватил пальцами свою верхнюю губу и спросил: — Этой?

— Да, так мне говорили, — подтвердил Пинки.

— Я слышал об этом человеке, — сказал Артур. — Говорят, что его поцеловал зомби и забрал губу. Этот человек знаменит.

— Как его зовут? — спросил я.

— Даймент. Или «безгубый хунган». А вообще-то его звать доктор Аристид Даймент. Он начальник очень большой бизанго.

— Что значит «бизанго»? — поинтересовался я.

— Хунган — это жрец вуду, — пояснил Артур. — А «бизанго» — это собрание прихожан, но в отличие от христиан они все очень близки друг другу. Нечто вроде семьи. А доктор Аристид — их большой папа.

— Скорее напоминает тайное общество, — заметил Пинки.

— Если у вас серьёзная болезнь или вам нужен совет, вы идёте к хунгану. Хунган знает, как ублажить лоа, знает, как приготовить мохо, чтобы сохранить в целости брак, приворожить любимую, добиться успеха в бизнесе. Некоторые из них знакомы и с «тёмной стороной» и поэтому молятся обеими руками. — Артур опустил глаза и мелко перекрестился. — Доктор Даймент — один из них.

— Что значит — обеими руками?

Артур, по-прежнему глядя вниз, молча покачал головой.

— Это означает, что доктор Аристид — жрец и колдун в одном лице, — пояснил Пинки. — Он обладает сверхъестественным могуществом. Молится одной рукой и колдует другой.

— Выходит, что Даймент — своего род иллюзионист, — заметил я. — Теперь понятно, почему к нему так тянулся Байрон Бодро.

— Здесь всё не так просто, — сказал Пинки. — Вуду — чрезвычайно сложное явление. Можно провести много лет среди его адептов, но так ничего и не понять. Мне о нём кое-что известно лишь потому, что я вёл связанное с этим культом дело. Существовало мнение, что женщина скончалась в результате наложенного на неё проклятия. Родственники усопшей это объяснение не приняли и обратились за помощью ко мне. Оказалось, что её просто убили.

— Яд? — спросил Артур.

Пинки утвердительно кивнул и пояснил мне:

— Есть растения, способные как исцелить, так и убить. Хунганы и манбо — так называются их жрицы — изучают природные лекарства и яды. Это — обязательная часть их профессиональной подготовки. Я не ошибся? — спросил он Артура.

— Так оно примерно и есть, — со своей обаятельной улыбкой ответил Артур. — Можно сказать, что каждый доктор — одновременно и колдун.

— Во всяком случае, считается таковым, — сказал Пинки. — И излечивает лишь от болезней, имеющих сверхъестественное происхождение. Этот Байрон Бодро, Артур, отравил своего отца, и за это его упекли за решётку.

Артур скривился от отвращения.

— Яд в культе вуду имеет долгую историю, — продолжил Пинки, постукивая донышком стакана о столешницу. — Ещё в старое время на плантациях Вест-Индии некоторые рабы применяли против своих хозяев медленно действующие яды. Именно эта сторона религии рабов в первую очередь волновала плантаторов. Кроме того, их тревожили слухи о сверхъестественном могуществе жрецов. С точки зрения христиан, подобное могущество могло быть лишь работой дьявола. Колдовством. Яд и магия очень скоро повергли плантаторов в ужас. Они не знали, в какой момент их настигнет беда, кто может наложить на них проклятие или подмешать яд в их пищу. Этот страх и заставил власти обрушиться с репрессиями на культ вуду.

— Репрессиями?

— Да. Власти пытались искоренить эту веру. Пытались снова, снова и снова. Им казалось, что, действуя в одной упряжке с церковью, они сумеют это сделать. Но в результате этих репрессий культ вуду нашёл для себя удивительное убежище. Укрылся, если так можно выразиться, на виду у всех. Рабы могли сохранить свою старую веру, лишь став христианами, что всячески поощрялось их хозяевами. В конечном итоге верования вуду спрятались за христианской ширмой. Все управляющие миром лоа силы нашли своих двойников в лице христианских святых. Двойником лоа Легбы в христианстве служит святой Пётр.