– А ты, значит, да? – спросила у нее тетя Фрэнсис.

– А что, если и так? – сказала Джиллиан, уперев руки в бока.

– Тогда ты когда-нибудь точно попадешь в беду, и мне будет больно на это смотреть.

Джиллиан широко распахнула глаза. Еще немного, и она точно заплачет.

– А может быть, вам не придется на это смотреть. Может быть, вы слепая и все равно ничего не увидите, – сказала Салли, защищая сестру.

– Я не слепая и не глухая, и если у вас есть мозги, то вы будете слушать, что я говорю, – сказала ей Френни. – Все, что я буду делать, я буду делать только для вашего блага.

– Нам лучше поторопиться, – сказала Джет, не желая выслушивать их перепалку. – Снег идет, а нам еще ехать.

Снег валил сплошной стеной, когда они вышли из здания аэропорта и прошли через стоянку к машине, к старому, видавшему виды «Форду». Тетя Фрэнсис проткнула шарик, привязанный к ее запястью, ключом от машины. Шарик лопнул так громко, что Джилли вскрикнула и зажала руками уши.

– Нет, правда, Френни, – сказала Джет. – Вот зачем ты так сделала?

– В машину они не поместятся. – Френни проткнула и шарик Джет, а потом, видимо, ощутила некоторую неловкость, заметив, как нервничают племянницы, и достала из карманов несколько пакетиков красных лакричных конфет и упаковку жевательной резинки в виде разноцветных шариков, чтобы девочкам было что пожевать во время долгой дороги домой.

– Как я понимаю, дети это любят, – сказала она. – Я сама всегда предпочитала лимонные дольки.

Девочки прилетели ночным рейсом, и до города они добрались уже на рассвете. Дороги занесло снегом, поэтому ехали они медленно. На крышах многих домов сидели вороны, на Мэйн-стрит почти не было магазинов. Только аптека, булочная и бакалейная лавка. Когда они проезжали по улице, фонари замигали и погасли.

И вот они уже дома. Всю дорогу Сара и Джиллиан держались за руки. Когда они выбрались из машины, их туфельки сразу промокли от снега.

– Конечно, – сказала Френни. – В Калифорнии, наверное, даже не знают о сапогах.

Они подошли к дому. На старой скрюченной глицинии чирикали воробьи. Салли протянула руку, и один из них вмиг подлетел и уселся у нее на ладони.

– Привет, – сказала она, радуясь теплу крошечного птичьего тельца.

– Удивительно, – сказала Джет, многозначительно глядя на Френни.

Еще одна Оуэнс, к которой птицы слетаются сами.

– С ней так всегда, – гордо сказала Джиллиан. – Ей даже не нужно свистеть.

– Правда? – спросила Френни. – Выходит, она одаренная девочка.

Крыльцо так густо заросло плющом, что дверь в дом была почти и не видна. В саду, уже подготовленном к зиме, некоторые кусты были закрыты рогожей и поэтому напоминали чудовищ. Ветви глицинии оплели стойки крыльца, как пальцы гоблинов. Сам дом был высоким и как будто слегка покосившимся, с зеленоватыми стеклами в окнах, а забор вокруг дома напоминал свернувшуюся в кольцо змею. Джиллиан не любила змей, и вьющиеся растения, и деревья, похожие на чудовищ, но тетя Джет взяла ее за руку и сказала:

– На завтрак я приготовила кое-что вкусное.

– Макароны? Это мамино любимое печенье. На ее день рождения ей всегда присылают большую коробку. Из Парижа.

Джет с Френни многозначительно переглянулись.

– Правда? – спросила Джет. – Ну, сегодня у нас шоколадный торт. Самый вкусный на свете, сейчас ты сама убедишься. А в холодильнике есть «Доктор Пеппер», если захотите пить.

Они вошли в дом, держась за руки, словно знали друг друга всю жизнь.

Салли и тетя Фрэнсис остались стоять на крыльце.

– Ты одна тут живешь? – спросила Салли.

– Конечно, нет. Мы с тетей Джет живем вдвоем.

– Ты не замужем?

– Была когда-то.

Салли уставилась на тетю во все глаза.

– Извини, – пробормотала она.

Вопрос о Хейлине слегка выбил Френни из колеи. Хейлин сразу нашел бы с девчонками общий язык. Он умел обращаться с детьми. Если бы у них у самих были дети, то сейчас Френни была бы уже бабушкой. Она была бы другой: мягче, нежнее. Ее не пугали бы дети.

– Мне очень жалко твоих родителей, – сказала Френни. – Я познакомилась с твоей мамой, когда она была совсем маленькой. У меня до сих пор сохранился рисунок, который она рисовала у нас в гостях. Висит в гостиной, сейчас увидишь.

Салли смотрела на тетю Фрэнсис и ждала, что она скажет дальше.

– Я дружила с твоей бабушкой. И с твоим дедушкой. Я по нему очень скучаю, – призналась Френни и только потом поняла, что сказала лишнее.

– У нас нету дедушки, – сказала Салли, забыв о данной себе клятве никому ничего не рассказывать.

– Конечно, у вас есть дедушка. Но он уехал во Францию, где живет долго и счастливо. – Френни внимательнее присмотрелась к Салли. – Ты на него очень похожа. В этом смысле тебе повезло.

– Если у нас был бы дедушка, то у него было бы имя.

Салли была упрямой и не боялась перечить взрослым. Она стояла, задрав подбородок, словно готовясь к тому, что сейчас Френни скажет ей что-то ужасное. Френни вдруг стало не по себе. Она почувствовала что-то такое, чего никогда прежде не чувствовала. Чужую боль потери.

– У него есть имя, – сказала Френни, и Салли с удивлением поняла, что ее тетя вовсе не злая. Просто очень печальная. – Винсент.

– Красивое имя. Мне нравится, – сказала Салли.

– Да, это очень хорошее имя, – сказала Френни.

– Если он живет долго и счастливо, тогда и не надо грустить, – сказала ей Салли.

– Ты совершенно права.

– Это он присылает печенье из Парижа? – спросила Салли. – Которое делается из роз?

Френни посмотрела прямо в серые глаза Салли. Это был искренний и невинный вопрос. Она почувствовала облегчение, но и грусть тоже. Грусть за все потерянные годы.

– Да. Я уверена, что это он.

– Он вернется?

Френни покачала головой.

– Наверное, нет.

Салли на секунду задумалась и взяла тетю за руку.

– Что такое? – удивилась Френни.

– Винсент. Наш дедушка. Что будет, когда он в следующий раз пришлет печенье в Калифорнию? Он же будет за нас беспокоиться.

– Посылка вернется в Париж, и он узнает, что теперь вы живете здесь, и не будет волноваться.

Стоя на крыльце, где всегда горит свет, Салли тоже почувствовала боль потери, пережитой ее тетей. Френни опустила глаза, чтобы девочка не увидела ее слез. Она была убеждена, что дети бывают послушными, если они уважают тебя и немного боятся. Правила – это не главное. Главное – найти себя. На кухне их ждал шоколадный торт. Не самый полезный завтрак, но девочкам лучше сразу понять, что этот дом не похож на другие. Здесь никого не волнует, как поздно ты ложишься спать и сколько книг ты прочитаешь в дождливый день, и даже если ты соберешься нырнуть в озеро Лич-Лейк с самой высокой скалы, никто не скажет тебе ни слова. Но все равно есть правила, которые им предстоит усвоить. Не пить молоко после грозы, потому что оно почти наверняка будет скисшим. Всегда кормить птиц, когда выпадет первый снег. Ополаскивать волосы розмарином, когда моешь голову. Пить лавандовый чай, если не можешь заснуть. Знать, что от любви есть лишь одно средство: любить еще больше.