антигерманское движение на Украине. Сообщение об истреблении немецких гарнизонов поступали из Чернигова, Нежина, Новгород-Северска, Глухова и других мест[1601]. Все эти выступления были подавлены с применением безжалостных карательных мер[1602].

Но главное австро-венгерские и немецкие войска создали ту материальную и психологическую основу «белого» реваншизма, которая привела к появлению казачьих армий и армии Юга России. Без германской помощи они просто не смогли бы даже возникнуть, как сколь-либо значимая военная сила. Без немецкой помощи не мог бы возникнуть и Северный корпус, а на его основе и — Северо-Западная армия Юденича.

Именно иностранная интервенция стала переломным моментом, сделавшим введение Красного Террора неизбежным. И в этом не было ничего случайного, точно так же во время французской революции именно интервенция стала основной причиной введения беспощадного террора. В июле 1793 г. началась иностранная интервенция, а уже 4 и 5 сентября прошли народные выступления под лозунгом «Хлеба и Террора!», положившие начало якобинскому Террору. «Говоря о европейской коалиции против Франции, Жозеф де Местр был в состоянии сказать, что Франция может быть спасена только царством террора»[1603].

«Царство Террора во Франции стало неизбежным не из-за какой-то таинственной «логики событий», — пояснял британский историк Саролеа, — а из-за преступного вмешательства европейских правительств, полагавших, что разоренное и обанкротившееся состояние Франции, отвлеченной религиозной войной и гражданской войной, даст им прекрасную возможность вторгнуться в страну и диктовать свои условия»[1604]. Эти события, почти в точности повторились спустя 125 лет: масштабная иностранная интервенция в Россию началась с мятежа чехословацкого корпуса 25 мая, затем 1 августа последовала официальная высадка интервентов в Архангельске; спустя месяц — 4–5 сентября был объявлен «Красный террор».

* * * * *

Уже через 4-ре дня после выступления чехословаков — 29 мая был образован революционный трибунал при ВЦИК. Д. Курский и Н. Крыленко обосновывали этот шаг необходимостью усилить карательную политику против контрреволюционеров[1605]. 10 июня появилось обращение СНК, в котором говорилось: «главная цель заговорщиков состоит в том, что бы отрезать Сибирскую дорогу, приостановить подвоз сибирского хлеба и взять голодом Советскую республику… Офицеры заговорщики, предатели… должны беспощадно истребляться…»[1606].

Были распущены оппозиционные Советы, 14 июня из Всероссийского ЦИКа были удалены представители оппозиционных партий. Ленин объяснял свое решение тем, что: «И меньшевики, и эсеры в громадном большинстве были на стороне чехословаков, дутовцев и красновцев. Это положение требовало от нас самой ожесточенной борьбы и террористических методов этой войны…»[1607].

16 июня народный комиссариат юстиции РСФСР известил, что революционные трибуналы «не связаны никакими ограничениями» в «выборе мер борьбы с контрреволюцией, саботажем и проч.»[1608]. Ревтрибуналам было предоставлено право вынесения смертного приговора[1609]. Первым городом, где произошел массовый расстрел, стал Тамбов, где мятеж 17–18 июня 1918 г. сопровождался многочисленными жертвами. После подавления мятежа было расстреляно более 60-ти человек[1610]. Таким образом, отмечает Ратьковский, практика вынесения смертных приговоров за уголовные преступления, наблюдаемые в первом полугодии 1918 г. в деятельности ЧК, постепенно распространяется и на политических противников.

Свой первый смертный приговор революционный трибунал при ВЦИК вынес 21 июня, он относился к начальнику морских сил Балтийского флота контр-адмиралу А. Щастному. Причиной стали антибольшевистские выступления делегатов кораблей Минной дивизии[1611]. Главным обвинителем выступил Троцкий, который, в своей речи заявил, что «Щастный, совершая геройский подвиг (спас остаток русского флота на Балтике), тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против советской власти»[1612]. Несмотря на отсутствие прямых улик, Щастный был расстрелян[1613].

Тем не менее, террор оставался для большевиков еще экстраординарным средствам борьбы. Подтверждением тому служило письмо Ленина от 26 июня руководителям Петроградского Совета: «Товарищ Зиновьев! Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство (председателя Петроградского Совета) Володарского массовым террором и что вы… удержали. Протестую решительно! Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это не-воз-мож-но! Террористы будут считать нас тряпками. Время архиважное. Надо поощрять энергичность и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает»[1614].

Отсутствие репрессий после убийства В. Володарского, объяснялась позицией М. Урицкого, Б. Позерна, А. Иоффе и других лидеров Петрограда, выступавших против применения смертной казни. Репрессиям в этот период не подверглись и члены обнаруженной ранее террористической группы «Каморра народной расправы», которые готовили специальные проскрипционные списки. Немногочисленные члены этой группы были арестованы и лишь осенью 1918 г. и в месяцы красного террора, расстреляны[1615]. В июне 1918 г. ПгЧК ликвидировала диверсионную группу во главе с бывшим царским офицером Погуляевым-Демьяновским и еще ряд организаций, и вновь проходившие по этому делу не были расстреляны[1616].

Московская ВЧК действовала более решительно, в июле 1918 г. она расстреляла членов «Союза родины и свободы». Уральская областная ЧК после переезда в Вятку расстреляла 35 человек «пойманных с поличным в заговорах»[1617]. С этого времени начало ощущаться изменение отношения большевиков к террору. Именно в этот период, отмечает С. Павлюченков, в серии декретов и постановлений, направленных на смягчение политики в отношении крестьянства, обращение Совнаркома «На борьбу за хлеб» провозгласило: «Ответом на предательство и измену «своей» буржуазии должно послужить усиление беспощадного массового террора против контрреволюционной части ее»[1618].

6 июля произошло восстание в Ярославле[1619]. 7 июля — в Рыбинске (где помимо эсеров в организации состояли до 400 офицеров), а на следующий день — в Муроме[1620]. «Всего в Ярославле сражалось около 1,5 тысячи офицеров и около 6 тысяч добровольцев… Не получив ниоткуда помощи, Ярославль, превращенный латышской артиллерией в груду развалин, 21 июля пал, и большинство его защитников погибли…»[1621]. После падения Ярославля Дзержинский направил туда специальную следственную комиссию, которая за пять дней, с 24 по 28 июля, расстреляла 428 человек[1622].

В официальном сообщении ВЧК указывалось: «Практика показала, что заключение членов этого преступного сообщества в тюрьмах не достигает цели, так как эта организация, обладая огромными средствами, организует побеги, причем скрывавшиеся лица продолжают свою контрреволюционную деятельность. Подготовляемый вооруженный мятеж грозил огромными человеческими жертвами так же и со стороны мирного населения, почему ВЧК в целях предупреждения этих возможных жертв решила уничтожить в корне контрреволюционную организацию, поступив с главарями ее как с открытыми врагами рабоче-крестьянского строя, пойманными с оружием в руках»[1623].

Основанием для подобной формулировки стал террор против советских и партийных деятелей развязанный мятежниками в Ярославле. Менее чем за