Именно эта непредсказуемость внесла свои коррективы и послужила причиной того, что «Держатель» – вторая «двойная семёрка» в линии – при подходе очередной гравитационной бомбы не отклонил её куда-нибудь подальше от Миндора и оперативной группы, а перенаправил в свой собственный корпус по левому борту. У капитана «Держателя» было достаточно времени, чтобы увидеть показания датчиков и произнести «Ой…» как раз перед ударом гравитационной бомбы.

Точечная масса снаряда пронзила крейсер почти без сопротивления, и эффект разорвавшейся бомбы был сродни гравитационному срезу, который освободил вулканокупол от удерживавшей его земли. Произошло мгновенное извержение высокоэнергетического излучения – достаточно мощного, чтобы образовать в корпусе крупного корабля зияющую брешь, настолько большую, что искусный пилот смог бы влететь в неё на «крестокрыле» и выскочить с другой стороны. Ударная волна разделила корабль напополам и разнесла оба фрагмента в разные стороны.

За мгновение до гибели «Держателя» капитан Патрелл уже вызывал начальство.

– Генерал Калриссиан, – хладнокровно произнёс он, – у нас проблема.

– Сам вижу. – Лэндо наблюдал, как оставлявшая лазероподобный след гравитационная бомба вошла в атмосферу Миндора. Удар произошёл вдали, осветив горизонт планеты термоядерным взрывом. – Я забираю оставшиеся суда оперативной группы обратно на орбиту, это наш единственный шанс выжить. Если не считать того…

Если не считать того, что сверхмощные датчики «Памяти Альдераана» уже уловили гравитационную аномалию, которая осталась на месте улетевшего вулканокупола и теперь обширным кратером распространялась внутрь миндорской коры. Электронный мозг корабля насчитал два стандартных часа до того, как планета попросту перестанет существовать. Миндор ожидала судьба собрата в виде разбухавшего сфероида из новообразованных обломков… и попадание каждой гравитационной бомбы, которых теперь было некому отклонять, только приближало эту участь, сокращая отведённое время.

А с распадом планеты исчезнет и ночь, защищавшая корабли Новой Республики от солнечных вспышек.

Когда оперативная группа покинула атмосферу, Лэндо оставалось только смотреть вниз, следя за покрывшейся вспышками поверхностью. Происходящее казалось каким-то кошмаром. Где-то там, внизу, был Люк. И Хан с Леей. А Лэндо только что помог врагу взорвать планету.

Единственным утешением являлся тот факт, что сам Лэндо вряд ли проживёт слишком долго, чтобы мучиться самобичеванием. Никто из них не проживёт. Он поднял взгляд к летающему вулкану и подумал о направлявшемся туда потоке из десятка гравитационных бомб.

– И ты не проживёшь достаточно долго, чтобы отпраздновать победу, – злорадно выдал Лэндо.

Он отдал ряд новых приказов, после чего уцелевшие корабли оперативной группы построились в формацию для полномасштабной атаки. «Память Альдераана» первой достигла орбиты, и вскоре флагман окружили четыре линейных крейсера. Две сотни истребителей заняли весь периметр, затем рассредоточились одной линией и принялись стягивать летающий вулкан тугим кольцом, направив на него пушки, одновременно оставаясь вне зоны поражения со стороны орудий крупных кораблей. Три уцелевшие «двойные семёрки» разделили окрестное пространство по секторам, утягивая гравитационные бомбы как можно дальше от оперативной группы.

– Предлагаю сделать так, чтобы они даже не догадались о наших намерениях накормить их же собственным оружием, – объявил Лэндо. Он обернулся к старшему помощнику. – Огонь.

Оперативная группа обрушила на вражескую базу водопад из чистейшего разрушения. Не защищённый дефлекторами или армированной обшивкой, летающий вулкан вспыхнул облаками сверхзаряженной плазмы, которая накрыла базу огромной мерцающей пеленой, поглощавшей турболазерное пламя и разрывы протонных торпед. Ничего, решил про себя Лэндо, ведь всё, что имело значение прямо сейчас, так это восемь или десять гравитационных бомб, что возвращались туда, откуда появились.

И прежде, чем планета прикажет долго жить, а звёздный шторм – поглотит оперативную группу, генерал Калриссиан возымеет удовольствие наблюдать, как летающий вулкан превращается в пыль от выпущенных им же бомб. Пусть для Лэндо это не станет таким уж утешением, всё же он будет с нетерпением ожидать, пока хотя бы одна бомба не достигнет цели. Нет – все бомбы, до единой.

«Паршивое местечко для смерти, – подумал он. – Хуже не придумаешь места, где Новая Республика потеряет Люка, Хана, Лею и Чуи. И Проныр. И меня заодно. Что ж, по крайней мере, мы забираем вместе с собой и плохишей».

Он поймал себя на том, что с некоторым восторгом размышляет над историями, которым предстоит закончиться здесь, посреди маленькой захолустной системы за шесть прыжков от Хайдианского пути… Лэндо позволил себе обдумать, как именно продюсеры голотриллеров покажут эту историю общественности. Он предчувствовал, что голографисты попытаются сотворить нечто славное и грандиозное и назовут свой шедевр чем-то вроде «Последний из джедаев: Финальная битва», приправят сюжетной линией с обречённой любовью, а ещё там покажут одного типа, который некогда был просто карточным шулером, но в итоге ушёл как герой… пусть на самом деле всё было и не так.

«На самом деле, нас в итоге сделали по полной программе, – пессимистично подвёл итог Лэндо. – Они изначально превосходили нас численностью. Затем втянули нас. И мы окунулись сюда с головой, потому что считали себя непобедимыми. Мы думали, что хорошие ребята всегда побеждают».

Из всех них лишь Люк славился тем, кто никогда не страдал от подобных заблуждений. Хорошо, почти никогда. Хан однажды поведал, как в Люке что-то изменилось после Беспина. Каким-то путём (который никогда не откроется Лэндо или Хану, Лее и Чубакке) Люк осознал, насколько тёмной на самом деле является вселенная.

Лэндо догадался, откуда происходила скромность Люка, подкреплённая смирением. От его же доброты. От его трогательной веры в то, что разумные существа могут измениться к лучшему. Наверное, поэтому он редко улыбался и почти никогда не шутил. Потому что доброта была самой что ни на есть искренней. Она была жизненной артерией, из которой Люк черпал свою силу. Спасательным тросом, за который он цеплялся даже тогда, когда падал в бездну.

«Так же, как и мы все цеплялись за него самого, – мелькнула мысль. – Он был символом нашей надежды. Пока Люк Скайуокер оставался жив, мы все надеялись на лучшее».

Вот что сегодня теряла Новая Республика.

Надежду.

Учитывая происходившее внизу, Люк, по всей видимости, уже был мёртв. А уж если он каким-то чудом и выжил, то что он, Лэндо, мог с этим поделать? Имелись ли какие-то веские основания возложить надежду всей галактики на плечи одного её обитателя?

Хотя вопрос был риторическим и не требовал ответа, Лэндо, тем не менее, получил свой ответ, поскольку офицер-связист объявил хриплым и взволнованным голосом:

– Генерал Калриссиан, я улавливаю сигнал… на курсе перехвата корабль… Идентификационная сигнатура подтверждена – это «Тысячелетний сокол»!