– Я тебя прошу.

Она не понимала, зачем он просит об этом, но неуверенно кивнула.

– Я попробую.

После того как завелся мотор, взволнованно прошептала:

– А мы едем к доктору прямо сейчас?

– Да.

– Но ведь поздно…

– Мы едем не в клинику – к частному доктору. К особенному.

– Тем более он не примет нас в такое время.

За окнами стояла темень. Но Канн, вопреки ее опасениям, уверенно кивнул.

– Примет. Обещаю.

Переключив передачу, он накрыл ее маленькую ладонь своей большой. Посмотрел на нее с тревогой, но ласково и глубоко.

– Ты обещала, помнишь?

– Не думать. Я помню.

И затихла.

* * *

Какой сумасшедший день – тяжелый и непредсказуемый. С самого утра она приняла с таким трудом давшееся ей решение, провела наедине с собой много часов подряд, не выдержала – рванула в Нордейл. Всего каких-то сорок минут назад сидела в тесной квартире перед мужчиной-сенсором – боялась того, что должно произойти, а потом вдруг пришел он… Аарон. И сказал то, во что она до сих пор не могла поверить: шрамы можно убрать – сбылось…. Сбылось, все сбылось…

И, значит, не зря они пошли в тот поход, не зря шагали, бились, преодолевали каждый шаг. Не зря. Разве могла она подумать, что ближе к ночи окажется вдруг здесь, в чужом доме, в просторной гостиной, которую не видела никогда в жизни, – уставшая, измотанная, неспособная даже сообразить, что именно чувствует в данный момент? Нет, не могла.

Из соседней комнаты доносились приглушенные голоса – Канн разговаривал с доктором. Последнего она не успела даже рассмотреть – свет падал из-за спины, и лица не разглядеть. Лишь услышала, как он ответил: «Проходите» в ответ на фразу: «Я привез тебе пациента».

Пациента.

Неужели…

Она – пациент. Приехала, чтобы ей залечили шрамы. Не в клинике – в каком-то доме.

Просто верь мне. Доверься.

Аарон просил не думать, и она всячески пыталась сдержать обещание. Смотрела на собственные колени и лежащие на них ладони, старалась не думать о том, что не ела уже несколько часов подряд, – лишь выпила какую-то непонятную таблетку и полстакана воды. Тикали над плоским экраном телевизора подвешенные на стене круглые белые часы; стоял у ее мокрых от слишком долгого пребывания на улице носков пыльный и пустой рюкзачок.

* * *

– Ложитесь.

В светлой и узкой комнате ничего – лишь застеленная простыней кушетка и один-единственный стул. Ни медицинских инструментов, ни оборудования, ни страшных на вид железных ванночек и скальпелей, которые она ожидала увидеть.

Доктор оказался приятным человеком – рыжеволосым, спокойным. Со странными глазами цвета чайной заварки. Хорошим человеком, как ей показалось. Но где же все-таки инструменты?

– А почему нет…

– Скальпелей? – «хирург» улыбнулся. – Они нам не нужны. Я – нейрограф. Лечу другими методами.

Райна кивнула, хотя не поняла ни слова. Нейрограф – кто это?

– Мне, наверное, стоит вам рассказать о шрамах? – спросила хрипло. Привыкла, что сначала пациента опрашивают, долго пишут.

– Нет, не нужно, – ответ снова ее удивил. – Я увижу все сам.

– Как… увидите?

– Это не так важно, правда? Важен результат. И да, больно вам не будет – вы будете спать.

– Просто спать? Без наркоза?

– Наркоз тоже не понадобится. Кстати, меня зовут Стивен. А вас?

– Райна.

– Прекрасно, Райна. Ни о чем не волнуйтесь, хорошо? Закройте глаза, расслабьтесь. Я сейчас положу ладони на вашу грудную клетку и увижу все, что нужно увидеть. Просто глубоко и ровно дышите, договорились?

– Договорились.

Странное место. Странный доктор.

«Верь мне».

Аарон просил верить, и она верила. Может, глупая, может, полностью сумасшедшая.

«Отключи мысли…»

Она обещала. И она сделает.

Когда ей на грудь легла теплая ладонь, Райна старалась глубоко и ровно дышать.

* * *

Стив вернулся в комнату через двадцать минут; Аарон к тому времени извелся от желания закурить, но выйти на крыльцо не решился – вдруг потревожит дымом спящую наверху Тайру? В спальне могут быть открыты окна – чужой монастырь, чужой устав. Он и так привел доку пациентку тогда, как тот уже собирался отбыть ко сну.

– Ну, как она?

– Спит. Я усыпил ее, – Стивен потер пальцами подбородок, взглянул на Аарона с немым, но не злым упреком в глаза – мол, где вы только находите таких сложных пациентов?

– Много повреждений?

– Очень много. Восстанавливать ее ткани буду долго, с перерывами. К утру, наверное, выдохнусь.

– Извини.

Канн действительно чувствовал раскаяние. Однако не мог не привезти сюда Райну, просто не мог.

Его друг лишь махнул рукой – «не ты первый, не ты последний».

– Все сделаю, просто займет время.

– Сколько?

Находясь в тишине и одиночестве, Аарон успел придумать на завтра некий план и уже вовсю продумывал его детали – ему бы только знать, какой временной запас в его расположении? И ответ дока важен, очень важен.

– Утром, думаю, закончу. Регенерация – процесс кропотливый и не быстрый, придется делать паузы, восстанавливаться самому…

– С меня причитается.

– Да брось ты. Я обещал лечить всех, кому нужна помощь, вот и лечу.

Канну «все» были «до лампочки» – ему даже сделалось стыдно за эту мысль. Но вот Райна…

– Думаешь, к обеду она будет в порядке?

– Да, к обеду точно.

– Тогда подержи ее у себя примерно до часу дня, хорошо? А потом я ее заберу. Только не говори ей ничего, хорошо?

Стив вновь взглянул на него чуть укоризненно и с любопытством – мол, в какие игры вы тут играете?

– Старик, мне это важно. Она… важна.

Лагерфельд все понял.

– Подержу, без проблем. Все равно нужно будет ее пронаблюдать. Осложнений не будет, я уверен, но в таких вещах всегда лучше перестраховаться.

– С меня виски.

– Ящик.

– Десять ящиков. Честно, я припру тебе все десять ящиков!

– Сам это сказал.

Док улыбнулся.

– Езжай, отдохни сам. А я займусь пациентом.

– Хорошо, тогда пошел.

Уходя, Аарон чувствовал себя, будто пьяный, – гудели от усталости голова, и натруженные от длительного сидения в машине колени, зато блестели от возбуждения и предвкушения завтрашнего дня глаза.