Спустя еще двадцать минут, когда дорога внезапно сделалась узкой и ухабистой, машина остановилась; водитель повернул голову:

– Сейчас я надену на твои глаза повязку, ладно?

– Зачем?

– Надо. И ты не снимай ее, пока я не скажу, что можно.

– Будет сюрприз?

– Будет.

Райне казалось, что сегодня жизнь решила подарить ей все подарки сразу – новое тело, любимого мужчину рядом, неизвестную рядом с ним дорогу. И пусть однажды подарки закончатся – почему-то Райна этого не боялась – разворачивала один за другим и наслаждалась. Пусть будет то, что будет, а остальное – бонус… Спасительное в этот день выражение.

Ее глаза закрыла плотная темная ткань. Зачем? Для чего?

– И еще я повешу тебе на шею кулончик – тоже не снимай.

– А для чего кулончик?

Думала, не ответит, но Аарон отозвался сразу же:

– Это – пропуск на другой уровень.

– Другой уровень? – ее восторгу не было предела. – Какой?

– Не скажу. Сама все увидишь. Ну, что, готова? Тут недалеко, но повязку не снимай.

– Я помню.

Сердце Райны колотилось быстро-быстро. Ее что-то ожидало, что-то – она была уверена – восхитительное.

И вновь тряска машины; пробирались по ямам колеса внедорожника. В какой-то момент дорога выровнялась, и автомобиль разогнался вновь.

– Приготовься.

– К чему?

Райна все равно ничего не видела, но через несколько секунд почувствовала, как прямо сквозь ее тело прошла упругая энергетическая волна – межуровневый порог. А после по крыше тут же заколотил дождь.

– Ух ты! Мы куда-то въехали?

– Да, – спокойный уверенный голос рядом. – Осталось уже недолго. Потерпи.

– Терплю, терплю.

От предвкушения неизвестного Райна ерзала на сиденье.

(Jean-baptiste maunier & clemence – Concerto pour deux voix)

– Выходи.

Дождь почти перестал; пахло мокрой пылью, сырой землей и еще дымом заводских труб. Запах почему-то казался Райне смутно знакомым.

– Уже можно снимать?

– Подожди.

Ей помогли выйти из машины, провели несколько шагов под руку, попросили остановиться.

– Теперь снимай.

– Где мы?

– Сними повязку. И все поймешь.

Она поняла. И тут же лишилась дара речи – они были в Девенпорте, на Восьмом. Стояли перед тем самым домом, который она когда-то рисовала на картине, который помнила, как ей казалось, до последней детали. Оказывается, помнила не так хорошо, как думала, а теперь, почти неспособная дышать от нахлынувших чувств, стояла и рассматривала одноэтажную, чуть покосившуюся хибару с серыми стенами, коричневой деревянной дверью и плоской крышей.

На этот раз без снега.

– Я не смог вернуть весну, прости, – тихо произнесли рядом.

Аарон стоял так близко, а она даже не могла к нему повернуться – во все глаза смотрела на то место, в котором они когда-то жили бок о бок, в котором коротали дни. Почти незнакомые друг другу – случайно встретившиеся в круговороте людских судеб, перемен и событий.

Пыльные окошки – крайнее треснуло в углу, – крыльцо с тремя ступенями – она постоянно убирала на нем снег. Сметала в сторону и ставила веник у стены. Веник, состоящий из максимум десяти соломинок…

– Это же… наш дом.

И не увидела, как тот, кто стоял рядом, сглотнул при слове «наш». Лишь кивнул, глядя туда же – на крыльцо.

– Зайдем внутрь?

– А можно? Разве здесь не живет никто другой?

– Нет. Этот дом числится за мной – так получилось.

Райна боялась, что не сможет сделать и шага – так сильно растрогалась при виде столь долго хранимого в памяти места. Слишком ценного, чтобы его когда-нибудь забыть.

Да, нет свисающих с крыши сосулек, и строительных кранов на фоне стало три вместо двух. А так, все то же самое. Один в один.

– Хочешь зайти?

– Хочу. Очень хочу.

Райна, словно сомнамбула, двинулась вперед.

Все осталось тем же самым и внутри – полутемная крохотная прихожая, рваная тряпка, о которую они когда-то вытирали подошвы, на полу. И тапки. Эти знакомые ей до каждой трещинки разношенные мужские лодки-тапки она не обула – села на корточки и взяла в руки. Черт, оказывается, нарисовала идущие по краю нитки не тем цветом – значит, что-то все-таки забыла, – когда-нибудь исправит…

– Аарон… спасибо.

Не было слов – одни чувства.

То же самое продавленное кресло в гостиной – она читала в нем дешевый женский роман; стоящий у стены шкаф со странными книгами, стопка пыльных журналов сверху. Наверное, на кухне до сих пор стоит на столе чашка с идущей вдоль ручки трещиной.

– Спасибо…

Ее спальня. С узкой кроватью и тем же самым темно-вишневым видавшим виды покрывалом сверху. На обратной двери наклейка – ее Райна прилепила самостоятельно. Разозлилась, когда пришлось спрятаться в комнатушке от гнева хозяина этого «пентхауса», и отомстила – пришлепнула сверху найденный в жвачке стикер с целующейся парочкой.

– Это я… это сделала я. Ты знал об этом?

Он стоял за спиной и улыбался.

– А я не стал отдирать.

– Почему?

– А зачем?

Они какое-то время стояли и смотрели друг на друга – люди из далекого прошлого. Другие. И те же самые.

– Я хотел бы попросить тебя кое о чем.

– О чем?

– Испеки мне торт.

– Торт?!

Райна уже много лет не пекла торты – никакие. Ни вафли, ни пирожки, ни булки. Вообще не подходила к плите целую вечность.

– Аарон, я… не помню рецепты.

Стыдно; голос хрипит. А он в ответ улыбается.

– Мне плевать. Пусть получится горьким, горелым и совершенно не вкусным. Просто испеки.

«Ладно?» – спросили его серые глаза.

«Ладно», – качнулась в ответ темноволосая голова.

– А я пока побуду в кабинете. Покурю.

Райна улыбнулась.

– Покури.

Может, дурочка, но ей нравился дым от его сигарет.

* * *

Поразительно – он купил продукты. Все и даже больше: яйца, муку, молоко, сахар, кефир, масло, ванильный порошок, тертое какао, шоколад… И она, как в старые добрые времена, вдруг ощутила вдохновение. Да, полная разруха за окном – индустриальный грязный город, – да, тесная и неуютная кухня: клетчатая скатерть, всего одна поварешка, три ложки и две гнутых вилки в шкафчике. Старенький чайник с треснувшим стеклом-шкалой, грохочущий, словно паровоз, холодильник. Пустой.