Иванов открыл дверцу шкафчика и включил тумблер. Стены «комнаты отдыха» завибрировали, послышался низкий монотонный гул.

Петрушин снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула. Потом шагнул к Люпидадзе, схватил за грудки, рывком поднял с дивана и деловито саданул коленом в живот.

— Х-хек! — Люпидадзе сложился пополам, приземлился обратно на диван и сипло пролаял: — Я… вас… всех!!!

— Бац! — Петрушин, подобно разбушевавшемуся страусу, долбанул Люпидадзе коленом в лицо, повалил на пол и со всей дури выписал смачный поджопник.

— Как можно меньше крови! — напомнил Иванов. — Труп должен быть чистеньким.

— Вы сами трупы!!! — Люпидадзе машинально ощупал расквашенный нос, увидел на руках кровь и, взревев, как буйвол, борцовским захватом вцепился в ноги Петрушина.

— Бац! — Петрушин, как кувалдой, с размаху навернул по голове своей жертвы кулачищем.

Иванов невольно охнул: удар был такой силы, что, пожалуй, мог бы свалить быка!

— Да все нормально, Петрович, — заверил Петрушин со знанием дела. — Здоровый бугай, можно и не так колбасить!

Люпидадзе рухнул на бок, схватился за голову и жалобно застонал:

— На помощь… Помоги… те… Вы… Вы что… Совсем озверели?! Скоты…

— Странно! — Петрушин удивленно покрутил головой. — Похоже, что мужик ни разу в жизни не получал хороших п…

— Угу, непуганый идиот, — согласился Иванов — для товарища столь богатырского сложения такое поведение было довольно странным. — Я уж думал, вы тут все разнесете в клочья…

— Мы будем бить тебя до тех пор, пока ты не дашь показаний по Сенковскому и пропавшей семье, — подскочив к Люпидадзе, скороговоркой пробормотал Витя. — На первом этапе отобьем почки и селезенку. На втором…

— Вы что, совсем больные?!!! — простонал Люпидадзе. — Минимум десять человек видели, как вы заходили ко мне! Вы на что надеетесь, идиоты?!!!

— На твое благоразумие, — угрюмо буркнул Витя, отходя назад. — Женя, давай. Только аккуратно, без особого фанатизма…

Петрушин не стал заниматься переноской тяжестей: футболил Люпидадзе ногами, ровно дыша и перемещаясь вкруговую, как боксер на ринге, пинал по болевым точкам. Методично, отточенно, безжалостно, как дробильная машина.

Длилось все это удовольствие недолго. Минуты через полторы страшное недоумение во взгляде Люпидадзе (это что же творится, господа?!! Вы на кого руку подняли?!! И где, самое главное — где?!! В центре столицы, в самом высоком чиновном храме, в десятке метров от вышколенной охраны…) трансформировалось в ужас и отчаяние: предкомиссии вдруг понял, что его сейчас элементарно забьют до смерти, как последнего бомжа!

— Стоп, машина, — скомандовал Иванов, внимательно следивший за реакциями подопытного. — Ну что, попробуем сотрудничать со следствием или продолжим?

— Я скажу, все скажу… Все, что хотите!!! — Люпидадзе, свернувшись на полу калачиком, подогнул колени к животу, спрятал лицо в ладонях и, вздрагивая плечами, зарыдал: — Господи, за что ж вы так со мной… Я ведь не один такой… Ыы-ыыы…

— Молчать! — рявкнул Петрушин. — Встать, утереться, бегом за стол!

Люпидадзе подскочил как ошпаренный и, втянув голову в плечи, бросился к вешалке с полотенцем…

Ровно через семнадцать минут показания были оформлены в письменном виде и параллельно зафиксированы на аудиовидеозаписи. Люпидадзе сотрудничал со скоростью швейной машины «Зингер», ни разу не попытался соврать или уклониться от дачи показаний и все время косился с животным страхом во взгляде на грозно нависавшего сзади Петрушина.

— И тягостное же это зрелище, друзья мои, — горько резюмировал Витя, читая показания. — Цивилизованные люди, а ведем себя как варвары. Жжем квартиры, бьем друг друга смертным боем, скоро зубами грызть будем… Неужели нельзя по-человечьи, без всего этого?

Люпидадзе опять спрятал лицо в ладони, уткнулся в стол и начал дрожать плечами.

В принципе можно было работать: переговоры вел лично Сенковский, а вот денежки возил и передавал Николай — начальник СБ.

— А почему наличными? — уточнил Витя. — Полмиллиарда баксов — это же целый грузовик!

— Мне так удобнее было, — сыро всхлипнул Люпидадзе. — У меня там прямые расчеты со строителями… — Тут он с опаской покосился на Петрушина и робко уточнил: — Это вам надо или как?

— Да как-нибудь обойдемся, — Витя убрал материалы в кейс и передал его Иванову. — Возьми больничный, отдохни. Все телефоны твои прослушиваются — смотри, не сморозь глупость. И моли бога, чтобы мы как можно быстрее закопали Сенковского. Мы, конечно, постараемся… но рано или поздно он все равно узнает, что ты его сдал. И отблагодарит по полной программе…

* * *

— Николай Семенович?

— Здорово, Ростовский.

— Узнали?

— Идиотский вопрос… Есть такая штука — определитель называется. Чего хотел?

— Есть важная информация.

— По поводу чего?

— Да мне тут Наталья Марковна кое-что рассказала…

— Черт! Ну, началось…

— Не понял?

— Да это не тебе, это я так…

— В общем, не телефонный разговор. Могу я завтра к вам подъехать?

— Какой там «завтра»! Я же сказал, если что-то важное — немедленно!!! Ты где?

— Вообще-то домой еду. Не хотелось бы крюка давать…

— Не давай. Ты где сейчас?

— На Кольцевой, подъезжаю к Ленинградке.

— Хорошо. До Дмитровки доберешься — сверни на Лианозовский, встань рядом с эстакадой, жди меня. Я уже еду…

Доценко — товарищ по службе, озабоченный и бесстрашный — прикатил на личной машине, совсем один. На вымахнувшие из темноты «Газели» отреагировал достойно:

— Да, Ростовский… Вот это ты дал маху. Ты хоть понимаешь своим хилым умишком, чего ты наделал?

— Понимаю. Ручки вынь из карманов. И без глупостей — в случае чего есть приказ стрелять на поражение.

— Вот же идиот! Ты, придурок, такой шанс упустил — один на миллион!

— Как-то все у вас тут неправильно, — обескураженно заметил Петрушин, не обнаружив даже намека на сопротивление, не говоря уже о каком-то открытом противостоянии. — Где строптивые молодцы со стволами?

— Браслетики сам оденешь или акробатикой займемся? — вежливо поинтересовался Вася, доставая наручники.

— Ох, ребята, пожалеете вы об этом! — укоризненно покачал головой Доценко, протягивая руки. — Вы хоть представляете себе, на что замахнулись?!

— Представляем, — заверил Иванов, даже не пожелавший выйти из машины. — Лиза, приготовь инъекцию — пока едем, поболтаем с товарищем. Николай, у вас, случаем, нет аллергии на барбитураты?